— Если мы сейчас не выйдем, опоздаем на автобус! Надень быстро сама валенки, а я пока напишу маме пару строчек и оставлю записку на столе, чтобы она не волновалась, если успеет вернуться раньше нас!
Спешить на автобус было не впервой! До больших дорог — на Пярну и на Лихула — было так далеко, что мне каждый раз казалось, что до них надо идти целый день. И раньше я частенько проделывала не весь этот путь пешком на своих двоих — обычно, когда я выбивалась из сил, папа брал меня на закорки.
— Бык делает одним махом то, что комар — всю жизнь, — говорил, смеясь, папа, когда мама торопила его. — Полторы тысячи метров, это как раз моя коронная дистанция!
У мамы была, наверное, другая коронная дистанция, поэтому мы с ней всегда пускались в путь раньше папы. Бывало, папа ещё брился, когда мы с мамой поспешно выходили из дома, и он в большинстве случаев догонял нас бегом на полпути, но бывало и так, что он догонял нас лишь тогда, когда мы с мамой уже садились на автобусной остановке на скамейку, чтобы перевести дух.
Но на этот раз мамы не было, мы заперли дверь, оставили ключи на третьей полке шкафчика в коридоре и, держась за руки, пошли в сторону шоссе.
Маленький Затопек и большой Нурми
Взрослые не имеют никакого понятия о некоторых радостях жизни. Например, о том, как здорово скользить на ледянках — полосках льда на деревенской дороге, или о том, какое чувство свободы испытываешь, когда попадаешь ногой — пляц! — в свежую коричневатую лужу в колее от автомобильных колёс. Эти лужи совсем и не глубокие, выше галош на валенках вода не поднимается, разве что какие-нибудь брызги. Папа мне часто рассказывал, как он со своими братьями и приятелями весной бегал по лужам, и они старались как можно больше обрызгать друг друга. Но если я хотя бы пару луж разбрызгаю, он уже сердится.
Выходит, что все проделки, какие раньше позволяли себе дети, забавные, а если я делаю так же — сразу «плохой ребёнок»!
Я образцово взяла папу за руку и постаралась идти как взрослые — так, чтобы ни одна лужа не попалась на пути.
— Может, запоём? — спросил папа. — Так легче шагается. — И начал:
Вы не бойтесь,
Я ведь не разбойник
И не знаменитый аферист…
Это была забавная песня, и я с удовольствием подхватила:
Просто часто у меня нет денег —
Я ведь бедный в джазе тромбонист!
— Верно ведь, с песней дорога становится короче? — спросил папа, когда мы допели до конца.
Я не стала возражать: по-моему, дорога совсем не сократилась, а даже будто вытянулась и стала длиннее, потому, что ноги мои совсем устали, а мы не прошли и полпути — конец света, то есть хутор Кунгла, ещё не был виден. Папа заметил, что уголки моих губ начали опускаться, и спросил бодро:
