Может, он думает, что у Роба с ней были, не просто дружеские отношения? Или, наоборот, его сдерживает то, что она поссорилась с его двоюродным братом? Милли знала от Роба, что братья очень близки. Но, возможно, дело просто в том, что Дез порядочный мужчина и не в его правилах заводить легкий, ни к чему не обязывающий романчик.
Милли криво улыбнулась своему отражению в зеркале. Да, похоже, это разумное объяснение. Первый раз в жизни она готова была заняться сексом исключительно ради секса и встретила человека, который не захотел этим воспользоваться.
Когда Дез вернулся насквозь мокрый и с двумя доверху наполненными пакетами с совершенно ненужными дровами для камина, он обнаружил Милли, с закрытыми глазами, лежащую на диване. Он прошел в ванную, вытерся насухо, убрал под ванну свою добычу и вернулся в гостиную. Теперь, когда Милли спала, он мог спокойно рассматривать ее. Она сбросила туфли, и сквозь прозрачные чулки проглядывали маленькие, как у ребенка, пальцы с аккуратно накрашенными ногтями. Рыжая прядь волос упала на щеку, как бы предлагая поправить ее. Дез залюбовался мягким изгибом бедра, тонкой талией, всей ее удивительно ладной фигуркой. Милли была невысока — около пять футов с небольшим, — но изумительно хорошо сложена.
Удивительно, как ему повезло. Еще несколько часов назад он пребывал в глубокой депрессии, тяготился уик-эндом в одиночестве и боялся, что проведет не менее томительно остаток своих дней. Потом эта маленькая женщина постучалась в его дверь и изменила его отношение и к предстоящим двум дням, и, вполне возможно, к оставшейся жизни…
Дез достал теплый плед и осторожно укрыл ее. Милли уютно закуталась в него и сонно пробормотала:
— Спасибо.
— Я не хотел тебя будить, — с раскаянием произнес Дез.
Она зевнула, как котенок, потянулась и сказала:
— Ничего. Я лежала, думала и сама не заметила, как задремала.
Он присел на краешек дивана рядом с ней.
— О чем же ты думала?
В камине потрескивал огонь, за окном завывал на разные голоса ветер. Милли закрыла глаза и промолчала.
— Я тоже размышлял кое о чем, пока ходил. — Дез потер руки, чтобы удержаться и не прикоснуться к ней.
— О? — Глаза ее мгновенно широко распахнулись.
— Да, я хотел понять, почему решил провести эти три дня именно здесь.
— И почему же? — Ее голос был мягкий и теплый, как пушистый гусенок, как майский ветерок в полдень.
— Я должен был разобраться в самом себе. Понять, что же мне нужно в этой жизни, — ответил Дез. И тут же ответ вспыхнул в его сознании ярко, как неоновая рекламная вывеска: «Мне нужна ты, Милли Сэнфорд». Но он отмахнулся от него. Он едва знает эту женщину. Может ли она стать лекарством от его все возрастающего в последние месяцы беспокойства?
