— Вовсе нет, — сказал он и взял ее руки в свои, крепко сжал, приблизил к ней лицо так, чтобы она видела яркий, живой, серьезный взгляд. — Нет, моя дорогая, клянусь Богом, я никогда не стану пугать тебя. Никогда. — И он с надеждой ей улыбнулся. — Просто… милая, вряд ли я смогу дальше быть Джорджем Орсоном. И если мы останемся вместе, ты уже тоже не сможешь быть Люси Латтимор.
Перед ними расстилалось ложе бывшего озера, заросшее сорняками. Собравшиеся у противоположного берега облака превращались из грязно-белых в темно-серые. Пыль неслась по равнине, некогда покрытой морскими саженями воды.
Майлс сидел в баре в Инувике, когда зазвонил телефон.
Он склонился над четвертой кружкой пива и сначала не понял, откуда идет звук — слабый компьютерный птичий щебет, как бы дошедший до него по воздуху из какого-то неизвестного места. Он бросил взгляд на бармена, потом через плечо, потом на пол за высоким табуретом, наконец, понял, что на самом деле чирикает трубка в собственном кармане.
Этот телефон он купил в местном радиомагазине, обнаружив, что свой ни с кем не соединяется. Одно из многих обстоятельств, не учтенных при отъезде из Кливленда. Одна из многих затрат, добавленных на кредитную карту за многолетние поиски Хейдена.
И вот на сей раз, кажется, не напрасно. Телефон в самом деле звонит.
— Да? — сказал он, слыша глухое молчание. — Да! Алло! — сказал он. Пока еще новой трубкой не пользовался, не знал, правильно ли нажимает на кнопки.
Потом прозвучал женский голос:
— Я по объявлению. — И Майлс сначала так обрадовался, услыхав чей-то голос, что синапсы в мозгу перепутались.
— По какому? — переспросил он.
— Ну, — сказала женщина, — по объявлению о розыске, там номер телефона указан, по которому надо звонить. Кажется, у меня есть сведения о разыскиваемом.
У нее было американское произношение, которого Майлс давненько не слышал, поэтому встрепенулся, ощупал карманы в поисках ручки.
— Кажется, я его знаю, — сказала она.
Он потрясающий детектив.
Среди прочего думал об этом по пути в Инувик. Полных десять лет после того, как ему стукнуло двадцать, ищет Хейдена, шатаясь вроде лунатика с одной случайной работы на другую, стараясь все — таки закончить колледж, получить высшее образование, и постоянно знает, что у него другое «истинное» призвание. Его истинное призвание — быть «детективом»; его истинное призвание — искать Хейдена; все попытки жить нормальной жизнью перемежаются — прерываются — периодами одержимых поисков Хейдена: сбором и просеиванием информации, тратой денег и пополнением кредитных карточек для продолжения долгой бесплодной погони.
