— Ты о жене, о детях своих подумал? Хочешь, чтобы они твою вину с тобой разделили? — Полковник милиции обхватил Куравлева за шею. — Мы ведь не сможем их защитить, если кто-то вдруг захочет отомстить…
Сыщик постучал по затылку Геннадия…
— Они ведь теперь — семья убийцы. Ты их сейчас подставляешь, корча идиота…
Куравлеву резко захотелось, чтобы все это прекратилось. Страх и горечь победили! Паника парализовала волю, как тогда, в детстве, когда он не мог даже бежать от мучителей… Вот и сейчас был только один путь — дать им то, что требуют. Сказать! Пусть отстанут!
— Я скажу вам все, это я убил, — произнес он и разрыдался.
Каменные истуканы молча уставились на него.
— Кури. — Фиников бросил Куравлеву пачку сигарет.
— Пиши явку с повинной. — Полковник милиции положил на стол перед Геннадием лист бумаги. — И цени, сука, нашу доброту.
— Как писать?
— Так и пиши: явка с повинной. Выше поставь: кому.
— Кому писать?
— Прокурору области. Вот здесь ставь его должность, фамилию… Так. Теперь ниже, ну можешь здесь начать: я, Вася Пупкин…
— Я, Куравлев Геннадий Захарович, — вывел Геннадий на листе. — 30 марта 1998 года явился в прокуратуру Оренбургской области, добровольно заявляю о том, что я совершил убийство…
— Теперь рассказывай, — произнес сыщик, когда Куравлев написал явку с повинной.
— Что? — спросил Геннадий, всхлипывая.
В тот момент у Куравлева не было души. От нее осталось лишь пепелище. А сам Геннадий словно превратился в пластилин. Ему уже было наплевать, что говорить и как. Они победили. Теперь им владело только одно чувство: обреченность.
— Рассказывай, как убивал. Начинай с начала…
— Но я не знаю.
— Что-о? — угрожающе пророкотал милицейский начальник.
— Не помню, — поспешно поправился Геннадий. — Год прошел.
— Я помогу. Ты завидовал Шилкину. Он своей машиной все уши тебе прожужжал. Так?
— Да.
— Хрен на. Продолжай.
— Я завидовал Шилкину. Я хотел его убить.
— Зачем?
— Как — зачем? — Геннадий посмотрел на сышика.
— Ты дурку не корчи! — воскликнул полковник милиции. — Ты ограбить его хотел. Забрать деньги. Поэтому, когда ты увидел пистолет, брошенный дежурным, у тебя в башке что-то переклинило. Что молчишь?
— Да. Так все и было.
— Я ли это должен все рассказывать, а?
— Нет.
— А кто?
— Я.
— Правильно. Говори. Или клещами из тебя тянуть? Я там не был. А вот ты был. Рассказывай.
— Мы вышли вместе с Шилкиным. Встретились в парке с сослуживцами. Поговорили. Потом сели в автобус…
Куравлев говорил и мысленно переносился в
