Чуть погодя мы услышали, как хлопнула дверь. Чьи-то маленькие ноги протопали по ступенькам. И увидев его, я понял, что с самого начала подсознательно ожидал именно этого. На пороге стоял Питер. Только ему на вид было лет восемь. Не какой-то парнишка, похожий на итальянца, а именно Питер, с острым подбородком и черными глазами. Он, кажется, совсем меня не помнил, а мама его все хвасталась, что, мол, немногие женщины в пятьдесят способны произвести на свет здорового сына.
Этой ночью я лег спать пораньше.
Естественно, весь вечер я был как на иголках, гадая, знают ли они что-то обо мне, но, засыпая, думал только о Питере и долгое время был не способен сосредоточиться ни на чем ином.
Назавтра была суббота, и поскольку у Пола оказался выходной (летом он обычно подрабатывал), он предложил покатать меня по городу.
Он водил «шевроле» пятьдесят четвертого года, который едва ли не собрал своими руками и очень этим гордился.
После того, как мы осмотрели все обычные достопримечательности, коих в Кассонсвилле было немного, я попросил приятеля переправить меня на речной островок, где мы часто играли мальчишками. Пришлось прошагать пешком почти милю, потому что в этом месте дорога проходила довольно далеко от реки, но именно таким путем мы ходили тогда. Из сухой травы веерами разлетались потревоженные кузнечики.
Подойдя к самой воде, Пол удивленно протянул:
— Странно, здесь обычно швартуют ялик, которым мальчишки добираются до острова.
Я посмотрел в сторону острова и заметил у края воды привязанную к кусту лодчонку, вроде бы даже ту самую, которой мы сами пользовались в детстве. Кто знает, может, так оно и было. Но куда больше меня интересовал сам остров. Он оказался гораздо ближе к берегу, собственно говоря, и сама Канакесси была куда уже, чем мне запомнилось, но все это вполне естественно, так как весь Кассонсвилль как бы усох. И все в нем съежилось, включая сам город. Но больше всего поражало, что остров, похоже, увеличился в размерах. В центре находилась возвышенность, почти холм, который постепенно сползал вниз и резко обрывался на дальнем краю. Все вместе это занимало четыре-пять акров.
Через несколько минут мы увидели мальчика, и Пол крикнул ему, чтобы тот привел ялик. Парнишка послушался, и Пол сел за весла. Помню, как боялся, что лодка уйдет на дно и молчаливая вода затопит нас: и без того она колыхалась не более чем в дюйме от борта лодки, несмотря на то, что мальчик вычерпывал просачивающуюся через доски влагу ржавой банкой.
