Дени. О, нет!
Король,осторожно. Не думается ли вам, что здесь можно видеть руку господина Фереоля?
Дени,хмурясь. В сегодняшней забастовке?.. Может быть.
Король. Что это собственно за человек? Выдающийся?
Дени. Очень выдающийся, ваше величество.
Король. …Честный?
Дени. Безусловно, честный.
Король,мягко. …Один из ваших личных друзей, не правда ли?
Дени. Мой лучший друг, ваше величество.
Король,помолчав. Тогда как же так?..
Дени,глухо. Он не одобряет того, как я поступил.
Король. Придя сюда? (Дени кивает головой. Король задумывается, потом продолжает тоном добровольного признания, безыскусственно). Дружба — если это действительно дружба — не такая вещь, конечно, чтобы о ней можно было говорить на ветер. Когда я был молод, я не думал, что когда-нибудь узнаю — как знаю теперь, — какой она может быть исключительной, и главное — невозвратимой. (Он задумывается, продолжает не сразу). Наш взгляд на жизнь может зависеть от дружбы. (С большой простотой и мягкостью). Лучший друг, которого я имел, был принципиальным противником монархии. Мы много спорили об этом. Хоть он меня и не убедил, я настолько свыкся с его мыслями, что они до некоторой степени стали и моими. Если бы к тому времени, когда умер мой отец, мы еще продолжали быть друзьями, мне бы потребовалось большое усилие, чтобы принять корону. Теперь все это кажется мне крайне преувеличенным, почти нелепым… и все ж таки!
Дени,слушавший со сдержанным волнением. Так вашу дружбу с этим человеком разрушило не самое ваше вступление на престол?
Король. Нет, а манера вести себя, общий пошиб, который он понемногу усваивал и который был из тех, что мы когда-то презирали в других.
Дени. Он потерял право на уважение?
Король,немного удивленный интонацией Дени. Я бы не сказал… но, расставаясь с ним, я знал почти наверное, что мне не пришлось выдумывать предлогов.
Дени,как бы про себя. Да, и это громадное облегчение. (Другим тоном). Но с тех пор у вас же завязались новые дружбы?
Король,все так же просто. Нет, если не считать дружбу с моей женой, которой я бесконечно дорожу. Я знаю приятельские отношения, знаю симпатии, глубокие и искренние, мне кажется; знаю преданность, способную на очень многое, быть может. Всегда говорится, что у королей не бывает друзей. Это правда. Мы окружены чем-то вроде священного ужаса первобытных времен. Я даже не знаю, насколько здесь могла бы сохраниться и дружба детских лет. Или же надо, чтобы мы могли встретить, привлечь к себе таких людей, каких, должно быть, не существует, воспитанных вне чувств почтительности и возмущения, невосприимчивых от природы ко всей этой королевской магии.
