Прежде, на высоте твердыни царства, при ее родителях, ее, находящуюся в тереме, едва и солнце в щель когда видело, так как «слава дочери царя внутри», по писанию; а тогда ее, не оберегаемую, осматривали глаза и многих самых низких людей. И от того времени еще долгие годы к большему бесчестию продолжилась ее жизнь даже до четвертого после ее отца царя, так как часто переменялись тогда правители; она перенесла много переселений с места на место и из лавры в лавру, и ее жизнь продолжалась до такого бесславия, что в то время, когда весь царский город окружен был неприятелями и находился в осаде, она, заключенная в нем вместе с прочими, пережила всякое бесчестие, нужду и недостатки, даже до того, что и руки иноплеменников, врагов отца ее, пренебрежительно ее осязали. О прочем я помолчу.(...)
Обратимся опять к ранее сказанному.
Он, отступник Бога, нашел себе и патриарха, не имеющего священного сана, по имени Игнатия, и посадил его на преосвященном великом престоле вместо существующего православного патриарха Иова, первого в России; сменив, он осудил Иова на изгнание в один город. В скором времени привозится в царствующий город и сквернавица, обещанная этому сквернителю и нашему за грехи наши обладателю, посланным за ней одним из сановников, соучастником его,
Афанасием Власовым, который человекоугодливо ради гнилой чести от души и сердца служил ему. Богопротивно, однако в украшениях, в царских нарядах, она, как царица, подобно фараону на колесницах, со своим отцом привезена была в царствующий город; дыша еще в пути огнепо-добной яростью ереси, она шла на христиан не как царица, а как человекоподобная змея, уподобляясь тем женам, о которых сказано в Откровении Иоанна Богослова: «Одна другую, нечестивая благочестивую, желала потопить водой из своих уст». Но эта ехидна если и не водой, так та, но в крови потопила всю Россию, весь мир наш,— кто этого не знает? А привезший ее, участник в тайных делах его, Афанасий не по достоинству и несправедливо принял от пославшего его некоторый сан и двойное к имени прибавление чести: он поставил его выше всех, хранителем и распорядителем всех находящихся в кладовых царских украшений и вручил ему всю царскую казну. Его же, как видели некоторые, Самозванец назначил впоследствии и предшествующим себе, дав ему чин второго боярина, идущего с прочими пред лицом лжецаря; достойные высшего звания тайно и злобно завидовали чрезмерному, постоянно оказываемому ему возвышению.
