Майкл вскочил с кровати и бесцельно закружил по комнате. Позвонить ей домой? У него есть и этот номер.
Но, если я ей нужен, Келли знает, где меня искать! — мелькнуло у него в голове. Неужели что-то случилось, а она даже не обратилась ко мне за помощью? Эта мысль по-настоящему расстроила Майкла.
А разве он не этого хотел? Никаких осложнений, никаких личных проблем? Все так, все, как договаривались.
Вздохнув, Майкл растянулся на кровати. Перед глазами поплыли картины их первой встречи, первой близости.
— Господи! Да когда же я от этого избавлюсь?! — вскричал он, глядя в потолок. — Нет, не буду звонить!
Пора браться за ум. Пора менять жизнь. И надеяться, что Келли все-таки появится в Атланте.
В конце концов ставки сделаны!
— Ты ведешь себя, как ребенок! — Келли стоила у дверей спальни отца. У закрытых дверей. — Хорошо, я пришлю вместо себя медсестру!
Келли сосчитала до десяти и, услышав, как щелкнул замок, устало улыбнулась. Открыл наконец-то! Она вошла в комнату. Отец успел отойти к окну и, облокотившись на подоконник, смотрел в сад.
— Не понимаю, почему я не могу хоть немного побыть один, — проворчал он, не поворачивая головы. — В конце концов, я взрослый человек.
В его голосе звучало раздражение, но Келли не обратила на это внимания. Она настолько устала, что ни хныканье, ни заискивающие или откровенно сердитые нотки не задевали ее. Она знала, что с отцом необходимо быть твердой — в противном случае он вообще перестанет повиноваться.
— Да, ты взрослый человек. Так почему же до сих пор не поймешь, что ты не вечен?
Отец повернулся, готовый броситься в атаку, однако Келли спокойно, но решительно остановила его.
— Послушай, па! Так уж случилось, что я тебя люблю. И поэтому я здесь. — Она улыбнулась, заметив недовольство в его глазах. Это насторожило бы кого угодно, только не Келли. Она знала: что бы там ни было, отец любит ее. — Я приехала, потому что боюсь, что ты из-за своего упрямства можешь снова оказаться в больнице. А я не хочу, чтобы это случилось. Я не хочу потерять тебя! — Келли с трудом сдерживала слезы, ее голос звенел, как натянутая струна.
Другой человек после таких слов давно бы растаял и распахнул объятия, но только не отец, и Келли знала это. Знала, что ее любимый папочка не способен на нежности, и вовсе не огорчилась. Но то, что старик откашлялся, прежде чем заговорил, сказало ей о многом.
— Я не привык, чтобы мною командовали, Келли, — наконец произнес он. — Я, конечно, понимаю, как испугал тебя и всех остальных, но ставить над собой эксперименты не позволю. Увольте! — снова разозлился старик и отвернулся к окну. — Прошу прощения.
