— Чем богаты, тем и рады, — пригласила она нас.
В это время в комнату вбежала девочка лет шести. Голодными глазенками посмотрела она на стол. Егор взял ее на колени, предложил ей молоко, она с жадностью стала пить, вцепившись обеими ручками в стакан. Уже не первый раз мы видели, что крестьяне отдают нам последнее. Я пододвинул девочке свой стакан. Выйдя из-за стола, покопавшись в вещевом мешке, достал несколько кусочков сахару и положил на стол. У хозяйки навернулись слезы.
В другой комнате мы увидели лежащего мальчугана.
— Что с ним?
— Не знаю. Может, простыл. Одежонки-то нет.
Мы прислали нашего Лаврика. Он осмотрел мальчика и, к счастью, не найдя ничего серьезного, оставил лекарства.
1 мая погода стояла холодная, выпал снег. Не желая оставлять следов, решили обождать до следующего дня.
2 мая в четыре часа утра послышалась пулеметная очередь. Объявили тревогу. Отряд быстро поднялся и стал отходить в лес. Неподалеку от приемочной площадки остановились. Луньков с группой партизан отправился искать место для привала. Вскоре они вернулись и повели отряд в молодой лесок с густым кустарником, где журчал небольшой ручеек. Начали строить шалаши. Здесь мы решили дожидаться самолета, но утренняя стрельба беспокоила меня. Я решил связаться с Москвой и предупредить, чтобы самолет пока не высылали. Посланные устанавливать рацию Луньков и радист Пик (Лысенко Александр Александрович) заметили каких-то двух человек.
— На соседних холмах неизвестные люди. Начштаба следит за ними, — тяжело дыша от быстрого бега, сообщил Пик.
Мы подняли партизан и повели их на вершину холма. Бесшумно заняли оборону. Я подошел к Лунькову. Вот к неизвестным приблизились еще двое. В бинокль мы увидели у одного из них под дождевиком хорошо знакомый мундир.
— Кажется, эсэсовцы, — прошептал я.
Луньков указал на соседний холм. Там тоже появились немцы.
Я приказал приготовиться к бою, держаться спокойно, без команды не стрелять. Прошло несколько напряженных минут. Внезапно вблизи затрещали пулеметы. Каратели заметили нас. Стрельба усиливалась. Мы тихо и незаметно начали отходить, маневрируя под обстрелом. Пробрались в невысокий сосняк, залегли.
Стрельба то приближалась, то удалялась. Время от времени над нашими головами свистели шальные пули. Я приказал приготовить гранаты. И вдруг все стихло. Каратели потеряли нас.
Ночью пошел дождь и лил, не переставая, до утра. Весь следующий день мы пролежали на сырой земле. Стемнело. Каратели отошли, но с другой стороны послышался гул автомашин; мы поняли, что попали в блокированный оккупантами лес. Нужно было выбираться отсюда.
