— Принято к сведению.
— Это тебе, Дэвид, не выжить в одиночку, а вовсе не мне. Я ведь — хочешь верь, хочешь нет — тебе тоже не изменяла. Ты единственный, кому я не изменяла.
Верю ли я ей? Могу ли поверить? И даже если так, что это меняет? Я не произношу ни слова.
— Но тебе неизвестно, куда я порой отправлялась после фитнеса.
— Нет, неизвестно.
— И почему я порой уходила с утра из дому в любимом вечернем платье.
— Кое-какие соображения у меня на этот счет были.
— И они ошибочны! Любовника у меня не было. За все время, что я провела с тобой, не было ни одного. Потому что это было бы с моей стороны слишком подло. Ты этого не вынес бы. Вот почему я и оставалась тебе верна. Тебя это просто-напросто раздавило бы. Ты бы меня, разумеется, простил, но уже никогда не был бы самим собой. У тебя началось бы душевное кровотечение. Плюс душевная гемофилия.
— У меня и так душевное кровотечение. У нас обоих. Так куда же ты отправлялась в вечернем платье?
— В аэропорт.
— Ну и?..
— Ну и сидела там в зале ожидания международных вылетов. В сумочке у меня был паспорт. И драгоценности. Сидела там каждый раз, читая газету, пока кто-нибудь не приглашал меня пропустить по рюмочке в баре зала ожидания для пассажиров первого класса.
— И, конечно же, каждый раз тебя приглашали.
— Да, конечно же. И мы шли в бар, пропускали по рюмочке… и разговаривали… И каждый раз собеседник предлагал мне составить ему компанию уже в полете. Меня звали с собой в Южную Америку, в Африку — куда угодно. Один раз мне даже предложили слетать на недельку по делам моего случайного ухажера в Гонконг. Но я так ни разу и не решилась. Ни разу. Я неизменно возвращалась домой, и ты тут же принимался упрекать меня за неразбериху со счетами и квитанциями. Со счетами и квитанциями!
— И часто ты так поступала?
— Достаточно часто.
— Достаточно для чего? Для того, чтобы убедиться, что твои чары по-прежнему неотразимы?
— Нет, идиот! Для того, чтобы убедиться, что твои чары по-прежнему неотразимы! — Она начинает всхлипывать. — Удивит ли тебя, что я жалею о ребенке, которого мы не оставили?
— Я бы не рискнул стать отцом. С такой-то мамашей!
Эти слова отправляют ее в нокдаун, если вообще не в нокаут.
— Ах ты негодяй! Неужели обязательно нужно так? Неужели не найти других слов… О господи, почему я не позволила Джимми совершить задуманное убийство!
Теперь она уже плачет в голос.
— Успокойся, Элен!
— Посмотрел бы ты на нее сейчас! Стоит в трех метрах от порога и на меня таращится. А похожа она на кита! На самую настоящую китиху! Красавец мужчина ложится в постель с китихой!
