Вот разве только, если мы поженимся… содержательная сторона наших отношений мало — помалу пойдет на убыль, не правда ли? Всё углубляющаяся интимность, взаимные клятвы и обоюдные импульсы, позволяющие нам оставить упрямые наскоки на оборонительные редуты партнера, да и сами редуты… Разумеется, игра оказалась бы менее рискованной, будь Элен чуть меньше такой или чуть больше не такой но, как я поспешно напоминаю себе (полагая, будто смог взглянуть на ситуацию глазами взрослого человека), такими, и только такими, мы друг другу достались в суровой реальности. Кроме того, как раз то, что я называю «неглубокостью» Элен и ее «феноменальным тщеславием», привлекает меня в ней сильнее всего! Выходит, мне остается только надеяться на то, что «различия во взглядах» (каковые, с готовностью признаю, чаще всего я первый начинаю подчеркивать и всячески драматизировать) будут и впредь более-менее мирно уживаться со страстным влечением друг к другу, которое до сих пор не исчезло и даже не пошло на убыль вопреки нашим отчаянным спорам, выдержанным, как катехизис, в форме вопросов и ответов. Мне остается только надеяться, что как я заблуждался прежде относительно ее истинных мотивов, так ошибаюсь и теперь, предполагая, будто она втайне рассчитывает увенчать законным браком длительную связь с этим своим «нежалким» гонконгским Карениным. Мне остается только надеяться, что замуж она хочет выйти все — таки за меня, а значит, не считает меня всего-навсего временным прибежищем от дальневосточного прошлого, утрата какового едва ее не прикончила. Мне остается только надеяться (потому что наверняка мне знать ничего не дано), что в постель она ложится все же со мной, а не с воспоминаниями о губах, руках и члене самого неописуемого из всех ее любовников, который готов был убить жену, лишь бы возлюбленная принадлежала ему всецело.
По-прежнему в сомнениях и надеждах, в желаниях и страхах (живо представляя себе самые блаженные моменты поджидающего меня будущего в одно мгновение и самые страшные — в другое), я женюсь на Элен Бэрд через три полных года, через три года, полных надежд и сомнений, желаний и страхов. Есть мужчины вроде моего отца, которым достаточно взглянуть на женщину, стоящую у рояля, чтобы мгновенно решить: «Она будет моей женою!», но есть и другие — те, кто со вздохом произносит: «Да, это она», — только после миллиона терзаний и колебаний, включая и неизбежную промежуточную станцию, на которой они приходят к мысли о том, что с предполагаемой избранницей необходимо раз и навсегда расстаться. Я женюсь на Элен, достигнув той стадии, на которой груз накопленного опыта и здравый смысл навязывают мне решение уйти от нее подобру-поздорову со столь тяжкой, столь монументально тяжкой категоричностью и однозначностью, что я просто-напросто не могу представить себе и дня, прожитого без нее. Лишь придя к окончательному и непреложному выводу о том, что с нею пора
