И вспоминается мне в этой связи некий эпизод из личной биографии. Когда-то в конце 60-х годов мною была подготовлена к докторской защите монография «Революция и литература». Ее фактическую базу составлял анализ творчества около 500 писателей, выступивших с своими произведениями на переломе исторических эпох, освещавших события Октября и гражданской войны как со стороны одного лагеря, так и со стороны другого.
Скажу лишь, что над одной только библиографией, над фактической базой этого труда я работал более 12 лет. Пришлось изучить содержимое не только наших отечественных спецхранов, но и книгохранилища Гельсингфорского университета, Пражский архив, собрания Белградского народного дома, где оседали книги писателей «другой» стороны. И естественно, общая картина выглядела несравнимо более сложно и динамично, чем это было представлено в учебниках той поры, где весь акцент был поставлен на творчестве всего трех-четырех-пяти заметных советских писателей.
Сама возможность публикации этой работы, собственно говоря, подрывала смысл всех предыдущих – десятилетиями монопольных трудов некоторых из влиятельных бонз тогдашнего литературоведческого мира. Они составили обращение в Василеостровский райком КПСС с требованием изъять монографию из издательства Академии наук и отдать ее на обсуждение... тем самым лицам, с которыми и велась в книге научная полемика по существу. И Василеостровский райком, прислушавшись к мнению «авторитетных товарищей», изъял книгу из типографии и отдал на «рецензирование» ее научным противникам!.. К счастью для меня, Отдел науки ленинградского горкома КПСС в те времена возглавлял доктор географических наук Ю. А. Лавриков. Узнав от своего инструктора о подобном решении райкома, он возмутился донельзя и наложил резолюцию на решении Василеостровского райкома, смысл которой заключался в тезисе: полемизируйте сколько хотите, но после того, как данный печатный труд увидит свет.
И книга вернулась в типографию, была напечатана, и судьба ее была счастливой и конструктивной. На основании материалов, представленных в ней, Комитет по делам печати при Совете министров СССР предложил разным издательствам страны издать произведения 34 видных русских прозаиков и поэтов, которые не публиковались у нас с начала 20-х годов. И все они увидели свет! (Правда, свои «научные» страсти мои оппоненты попытались реализовать во время докторской защиты, но это уже совсем другая история).
