Посещение сестры.
Много слез. При виде ее можно подумать, что она потеряла мужа. Она не мылась с тех пор, как меня арестовали. Следы слез и соплей видны на ее грязном лице. Странный способ выражать горе, вызывая отвращение к себе. Но таков обычай. Своими слезами она будет отравлять жизнь мужу до тех пор, пока меня не освободят; бедняга даже не смеет попросить, чтобы она приготовила ему поесть.
Она принесла мне немного денег, ровно столько, чтобы сунуть в лапищу моего ангела-хранителя Мендима. Она посоветовала мне держаться спокойно, как будто это не лучший способ вывести белых из себя.
Бедная сестра! Она очень напоминает нашу мать: и своими советами, и озабоченным выражением лица, и полными слез глазами. Я все же немного растрогался…
Посещения зятя.
У нас вошло в привычку разговаривать, задавая друг другу вопросы, и отвечать на них новыми вопросами. После первых минут волнения, вызванного тем, что мы встретились в неволе, под охраной стражника, зять напомнил о своем присутствии вопросами: «Куда мы идем?» и «Что мы, в сущности, собой представляем?..» При этом он сильно размахивал руками.
Я не знал, что на это ответить, лишь задал ему тот же вопрос, когда он уходил.
Посещение законоучителя Обебе.
Это маленький, надоедливый старичок, и надо много терпения, чтобы выносить его. Он прочел мне длинную проповедь о крестных муках сына божьего. Видно, принимает меня за новоявленного Христа. Он говорит о всепрощении, о награде и милости божьей, о небе, словно я должен вскоре отправиться туда.
Однако еще с довоенных пор мошенник страдает гонореей, а сегодня не постеснялся разделить наш скудный обед. Он обещал прийти завтра.
Мендим избавит меня от него.
* * *
Водная повинность.
Вода и пот. Побои. Кровь.
Крутая дорога. Смертельный подъем. Усталость. Я не мог сдержать слез.
* * *
Пошла горлом кровь, тело предало меня. Чувствую острую боль в груди, так и кажется, что в легкие вонзился гарпун.
Сегодня утром Мендим отвел меня к Птичьей Глотке, который сначала и слушать ничего не хотел.
— Меня не проведешь, — говорил он, напрягая шею, — меня не проведешь, друзоцек…
Он встал из-за стола и начал вертеть меня из стороны в сторону. Положил влажную руку мне на лоб, поморщился и пощупал мой пульс.
— Ладно, — сказал он, садясь на прежнее место.
Он вынул тетрадь и спросил, как меня зовут. Окончив писать, он протянул тетрадь Мендиму, который щелкнул каблуками.
— Отведи его к врачу, — сказал Птичья Глотка стражнику, — посмотрим, в чем тут дело… А ты, — прибавил он, смотря мне в глаза, — не воображай, что избавился от допроса — мы допросим тебя сегодня вечером, несмотря на болезнь.
