Он поманил Кализию. Та кашлянула, вытерла губы ладонью и вошла в гостиную.
Госпожа отложила почту и скрестила ноги. Кализия воззрилась на нее с тем бесстыдным равнодушием, которое неизменно выводит из себя госпожу. Контраст между обеими женщинами был разителен. Наша женщина держалась спокойнее — казалось, ее спокойствие ничто не может нарушить. Она смотрела на госпожу равнодушно, с тупым видом овцы, пережевывающей жвачку. Госпожа покраснела, затем побледнела. Ее платье внезапно потемнело под мышками. Это всегда предшествовало ее гневным вспышкам. Она презрительно взглянула на Кализию, опустив уголки рта, потом встала. Кализия была немного выше нее. Госпожа принялась осматривать ее со всех сторон. У Кализии был теперь совершенно отсутствующий вид, хотя она и притворялась, что смотрит на свои руки. Госпожа вновь уселась против нее и топнула ногой. Повар щелкнул каблуками. Кализия посмотрела на своего родственника и мимоходом бросила равнодушный взгляд на госпожу, которая вспыхнула до корней волос. Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Господин Тунди! — взвизгнула госпожа.
Она зажгла сигарету, сделала затяжку и, выпустив дым, расслабила мускулы лица. Капельки пота выступили у нее на лбу.
— Ты уже служила горничной? — спросила она Кализию.
— Дааа… — протянула Кализия улыбаясь.
— Где?
— Там… возле моря… — ответила Кализия, указывая рукой на запад, в сторону моря.
Я чуть не расхохотался. Я закусил губу. У Кализии был видно, особый взгляд на ремесло горничной. Я вмешался в разговор и сказал госпоже, что задавать вопрос следует иначе, например: «Служила ли ты боем у белой хозяйки?» Кализия сказала: «А!» и объяснила на нашем языке, что без меня они с госпожой еще долго продолжали бы этот разговор глухих.
Кализия призналась, что никогда не была горничной, но сделает все возможное, чтобы угодить госпоже, так как отныне только трудом хочет зарабатывать себе на жизнь… Это полупризнание, видимо, тронуло госпожу. Она истолковала его как поражение Кализии, и к ней сразу вернулась ее обычная надменность.
— Посмотрим, удастся ли тебя оставить, — сказала она. — Тунди покажет тебе, что надо делать.
И она жестом отпустила нас, потом крикнула вдогонку:
— Можете начинать сейчас же!
Кализия последовала за мной в спальню госпожи.
— Эти белые богаты! — сказала она, оглядев комнату. — Я люблю работать у богачей. Знаешь, если белый беден, он скуп, как законоучитель… Однажды я была подружкой белого, который считал куски сахара и мерил длину оставшегося хлеба. А что, у хозяев щедрая рука?
