— Что, Гришкой нашим любуешься? — это подошла дворничиха и встала рядом, опираясь на метлу. — Город наш древний. Почти как Москва. Огоньку не найдётся? — спросила, доставая пачку.
Я протянул коробок спичек. Она прикурила и продолжила:
— Да, ещё при монголах наш Григорьев-град построили.
— Григорьев? А чего Сентябрьск?
— А говорят, Гришка с нечистой силой прознался, вроде она город помогла построить, а потом и спалить. А жители тогда спалили самого Гришку. Потом заново отстроились, в сентябре святили, так Сентябрьском и назвали заместо Григорьева.
Она пыхнула пару раз, потом, спохватившись, протянула мне пачку:
— Закуривай.
— Нет, спасибо, не курю.
— Аааа… — почему-то неприязненно протянула дворничиха и пошла скрести пустырь дальше.
Я бросил последний взгляд на фигуру на постаменте и направился в гостиницу.
Худенькая девушка оторвалась от маникюра и внесла меня в журнал.
— Гостиница на третьем этаже по лестнице, двенадцатый номер направо по коридору, — раздражённой скороговоркой уведомила она меня.
— Простите, а к механическому заводу как пройти?
— Из гостиницы направо, метров двести, — девушка стрельнула в меня озлившимися глазками с густо подведёнными ресницами.
Я прошёл к лестнице. Коридоры вправо и влево от неё были закрыты крашеными железными дверями и заперты висячими замками. Судя по надписям, здесь когда-то размещались парикмахерская и столовая-ресторан. На втором этаже картина повторилась, только поясняющие надписи были сняты, открыв прежний колер стены.
Поднявшись на третий этаж, я быстро убедился, что доверять чувству направления дежурной рискованно. Мой номер отыскался как раз слева от лестницы.
Бросив в номер вещи, я поспешил на завод: раньше начнёшь — раньше кончишь.
Завод охранялся как крепость. Двухметровый забор с колючей проволокой наверху совершенно не вязался с сонным оцепенением посёлка, а турникет на проходной с прорезью для пластиковой карточки доступа подчёркивал принадлежность этого места другому миру. Полная вахтёрша, которой была просто противопоказана её короткая стрижка, решительно отказалась разблокировать мне турникет без пропуска. А пропуск я получить никак не мог, так как бюро пропусков не работало — Валентина Степановна бюллетенила. "Эк их сразу…" — подумал я, имея в виду нашу Верочку.
Когда же я попросил вахтёршу связать меня по телефону с кем-нибудь из начальства, то её реакция не оставила сомнений — я покусился на нечто святое на этом заводе, осквернил незыблемое табу. Посему я немедленно принял покаянный вид и был тут же прощён. Отпустив мне грех, вахтёрша подманила меня толстым пальчиком и тихонько заговорила:
