– Ты такая покорная, – пробормотал он. Дария застыла. В его взгляде и прикосновении промелькнула какая-то нежность, и это напугало ее.
В тот вечер девушка медленно вошла в большой зал, радуясь шуму и многочисленному обществу, так как само присутствие этих людей служило для нее чем-то вроде защиты. Эдмонд уже восседал в своем кресле. По левую руку от него сидел новый священник. Стул справа – ее стул – был пуст. Ноги Дарии заплетались. Она не могла отвести глаз от отца Коринтиана. В ярком свете факелов его темные волосы сверкали, как шелк. Одет он был просто, но от него и от его одежды исходило ощущение чистоты. Хотя священник был в сутане, она заметила, что он худощав и хорошо сложен. Его тело не походило на тело человека, предающегося только духовным упражнениям. Отца Коринтиана легко можно было представить рыцарем или воином. Но особенно поразило Дарию его лицо своими тонкими чертами, от дугообразных черных бровей до ямочки на подбородке. Он был смуглым, как араб, с черными как смоль волосами и темно-карими глазами. Разговаривая, он выразительно жестикулировал изящными руками. В глазах его светился недюжинный ум. Конечно, он был священником, но кроме того, и красивым мужчиной, на которого приятно было смотреть. Неожиданно отец Коринтиан поднял на нее глаза, и Дария испытала то же потрясение. Жаль, что он не заметил того, что должен был заметить, и понять, и взять. Священник смотрел на нее, слегка склонив голову в немом вопросе. Должно быть, он посчитал ее умалишенной.
Девушка быстро опустила глаза и тихо прошла к своему стулу.
Эдмонд Клэр кивнул ей, проследив за тем, чтобы наполнили ее кубок, затем снова перевел взгляд на священника. Он как будто не нашел ничего странного в ее поведении.
Роланд долго жевал кусок тушеной говядины. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
Клэр спросил его о чем-то, и он ответил. Чуть ранее, когда девушка упала без сознания к его ногам, он постарался как можно скорее отделаться от общества графа. Роланд заметил, какое потрясение испытала девушка, взглянув на него при первой встрече, в какое смятение повергло ее одно лишь прикосновение его руки. Очень странно! Он склонялся к мысли, что девушка просто глупа. Создавалось впечатление, что она узнала его, но это было невозможно. Он никогда в жизни не видел ее, иначе бы наверняка запомнил.
Признаться, ему доставляло удовольствие смотреть на нее, но и только. Черты ее лица – правильные и тонкие – удовлетворяли вкусу большинства мужчин, и все же ее нельзя было назвать красивой. В ней угадывалась жизненная сила, которая в заточении поубавилась, и даже волосы казались потускневшими. Ясные зеленые глаза могли загораться или темнеть в зависимости от настроения. Она была стройной и хрупкой, как статуэтка, но высоко поднятый подбородок свидетельствовал о чувстве собственного достоинства и прекрасном воспитании. Он оценил ее силу и мужество, но обратил внимание на впалые щеки – еще один признак тоски.
