ночной или убивец, он не сомневался, а вот звериная повадка, чутье и умение становиться почти невидимым… Такое ему доводилось видеть лишь однажды, неподалеку от персидского города Казвина, к северо-западу от которого была расположена крепость Аламут. Из нее-то и пришел один из людей тайной секты убийц, основанной Хасаном ас-Саббахом. А люди сказывали, что египетский султан Бейбарс перебил всех ассасинов триста лет тому назад. Мирослав невольно потер длинный шрам, тянущийся от левой ключицы почти до подмышки. Всех, да не всех, как оказалось.
Тень добралась до надвратной башни и юркнула в узкую для взрослого человека бойницу. От башни шел неширокий карниз, по которому можно добраться до окон покоев, отведенных капитанам. Мирослав прикинул расположение комнат и похолодел.
Выходило, что первое окно, которое встретится на пути разбойника, — в спальню доньи Марины, сидевшей там в странном заточении, к которой он уже несколько раз хотел наведаться, да все не решался. А оттуда, если пройти по длинному коридору и свернуть направо, можно попасть в отведенные им с Ромкой покои. А если прямо, то к комнатам Кортеса и других главных капитанов. Воин вполголоса выругался и прибавил ходу.
Донья Марина трепыхнулась, как птица в силке, и затихла. Надменное, покрытое мужественными шрамами лицо приблизилось и, обдавая запахом корицы, от которого теплело в животе и подкашивались ноги, зашептало стремительно прямо в изящное розовое ушко:
— Проведи меня в его спальню!
Она хотела ответить «нет», но закрывающая рот рука не дала издать ни звука.
— Проведи! — Шепот давил на перепонки и накрывал сознание серой пеленой. — Проведи меня в его спальню! Проведи-и-и-и-и-и.
Глаза проникали в душу. Змеиное шипение сверлило разум.
— Проведи-и-и-и-и…
Она словно оторвалась от земли и повисла над ней без всякой поддержки, страшный человек разжал руки. Легкий ветерок из окна повлек ее невесомое тело к двери, которая словно сама собой распахнулась. На лестницу и далее в широкий темный коридор без единого окна. Но свет ей был не нужен, через мрак ее вел горячий шепот над ухом:
— Проведи-и-и-и…
Капитан от инфантерии Рамон де Вилья не торопясь шел длинными, едва освещенными тлеющими жаровнями коридорами в свою спальню. Во всех более или менее пригодных для жизни покоях этого крыла уже расселились небогатые испанские идальго, генуэзские торговцы, монахи захудалых орденов и какие-то вовсе уж темные, хоть и благородного происхождения личности. Ему и Мирославу комнаты достались в самом дальнем коридоре, куда редко забредали слуги и приживалы, во множестве водившиеся во дворце, а испанцы вообще предпочитали не показываться.
