— Всем оправиться! — продолжал командовать Саленко. — Сейчас привезут завтрак!
Оправляться полагалось у торца дома, там, где густо разрослась сирень, но пахло вовсе не цветами.
Дребезжа и лязгая, подкатила железная бочка на колесах, вроде тех, в которых раньше развозили квас, и к ней тут же выстроилась очередь. Кирилл замешкался, и оказался в самом ее конце. Уставился в затылок лысому дядьке в вылинявшей рубашке защитного цвета.
— Ты новый? — спросил дядька, обернувшись. — Меня Сашей зовут…
И он протянул мозолистую корявую ладонь.
— Откуда тебя взяли? — продолжил интересоваться новый знакомый. — С Печер? Ничего себе…
— А тебя? — спросил Кирилл.
— Так я тут рядом и жил, — Саша дернул головой, — в пятом доме по Васюнина. Поехал на работу, в троллейбус сел, но и остановки не проехал. Проснулся, а тут заросли, звери дикие рыщут, но не мне тебе рассказывать… — Он махнул рукой. — Первые дни вообще хреново было, едва собакам не попался, так что когда эти пришли, с автоматами, мы сами к ним кинулись… И вот, сюда угодили, в коммуну… Всё лучше, чем псов собой кормить, но как-то не так все равно.
Очередь двигалась быстро, и Кирилл уже видел, что каждому добравшемуся до бочки полагаются ложка, кружка воды и банка тушенки — с остатками краски, покрытая ржавчиной и грязью. Выдавала все это толстая женщина лет сорока, наряженная в халат, некогда бывший белым, а теперь серый. А рядом с ней торчал неизбежный боец в камуфляже.
— Это что, завтрак? — спросил бывший журналист, думая, почему он до сих пор не голоден.
Если и вправду пролежал в непонятном анабиозе много лет, должен быть истощен до предела… тело-то своего требует, и даже медведь в берлоге худеет, и это за какие-то месяцы!
И почему беззащитных людей не трогали звери? Те же собаки, например?
— Он самый, не боись. — Саша вздохнул. — В самую жару еще воды дадут, а потом ужин будет, и всё.
Подошла очередь, и они, получив свою порцию, устроились прямо на земле. Тушенка оказалась вполне съедобной, хоть и с каким-то странным привкусом, но Кирилл жевал без охоты, через силу.
— Ты жир не будешь доедать? — поинтересовался Саша, вылизавший свою банку до блеска. — Давай, я… Значит, ложку и кружку сдаешь обратно, а мусорная яма вон там выкопана.
Едва успел Кирилл сходить до нее, как напомнил о себе бригадир.
— Три минуты, и заканчиваем! — рявкнул он. — Затем все на построение!
Строились по росту, и Кирилл оказался где-то посредине — между совсем молодым парнем, на щеках которого багровели прыщи, и сонным здоровяком лет тридцати, тупо и монотонно моргавшим.
