— С твоего разрешения я пойду. Загляну домой, переоденусь, а потом отправлюсь к Целеру.
— Погоди минуту, — остановил меня отец. — Помнится, я хотел что-то отдать тебе. Вот только что?.. Ах, да.
Он сделал знак, и на зов незамедлительно явился раб.
— В том шкафу, что стоит в атрии, в ящике под посмертными масками ты найдешь пакет, — повернулся к нему отец. — Принеси его.
Раб бегом бросился исполнять поручение и через несколько минут возвратился с пакетом в руках.
— Возьми это, — распорядился отец.
Чрезвычайно заинтригованный, я принял пакет из рук раба и, сняв обертку из тонкой бумаги, увидел какую-то свернутую одежду. То была белоснежная туника, очень простая и скромная. Единственным ее украшением служила широкая пурпурная полоса, идущая от горловины к подолу. Подобные туники носили все римские граждане, однако украшать их пурпурными полосами дозволялось только сенаторам.
— Когда-то я подарил тебе первый в жизни меч, — тожественно изрек отец. — Теперь пришло время для другого подарка. В прошлом месяце мы с Горталом записали тебя в сенаторы. Сочли, что нет никаких причин, по которым нам стоило бы воздержаться от подобного шага.
К собственному ужасу, я почувствовал, как глаза мои наполняются слезами. Отец пришел ко мне на помощь и в своей особой манере спас меня от позора.
— Только, прошу, не воображай о себе слишком много, — проворчал он. — Сенатором может быть любой недоумок. Вскоре ты выяснишь, что многие твои товарищи-сенаторы — или дураки, или негодяи, или и то и другое вместе. А теперь слушай меня внимательно, — отец наставительно поднял палец. — В сенате ты будешь скромно сидеть где-нибудь в задних рядах. До тех пор пока не достигнешь определенного положения, не вздумай произносить речей. Голосовать будешь всегда заодно с остальными членами нашей семьи. Открывать рот тебе надлежит с одной только целью — выразить поддержку мнению, высказанному членом семьи или одним из наших сторонников. А главное, вне зависимости от того, есть в Риме Клодий или нет, не ввязывайся ни в какие опасные переделки. Теперь можешь идти.
И словно забыв о моем существовании, он снова уткнулся взглядом в свои свитки.
Я повернулся и вышел прочь. Отец неизменно добавлял ложку дегтя в любую бочку меда, такой уж у него был обычай. Тем не менее, стоило мне взглянуть на новую тунику, сердце мое счастливо сжималось. В предвкушении своего скорого сенаторства я уже заказал несколько туник с пурпурной полосой, но получить такой подарок от отца дорогого стоило. Что касается его суровых наставлений, я ожидал услышать что-то в этом роде. Только варвары считают римских сенаторов земными богами, нам же хорошо известно истинное положение вещей. В тунике с пурпурной полосой или без нее, я прежде всего оставался сыном своего отца. Двигаясь в полуденной толчее римских улиц, я вскоре оказался перед дверью своего дома. Прежде чем я успел постучать, дверь распахнулась. На пороге стояли мой старый раб, Катон, и его жена, такая же старая Кассандра.
