И опять Лора испытала легкий шок.
— Какой дом?
— Тот, что мне дают вместе с работой. И прибавка к жалованью тоже приличная. Не будет проблем с деньгами. Я смогу все устроить.
— Нет, я поеду с тобой, — повторила она и быстро добавила: — К тому же я буду там поближе к Тиму.
Кажется, последние слова убедили отца больше, чем все остальное, сказанное ранее.
— Ты и твой брат, — хмыкнул он, — ты его будешь нянчить до старости. — Он снова затянулся трубкой. — Я с удовольствием покажу тебе тамошние торфяники, поросшие вереском. И как только ты узнаешь Йоркшир так, как знаю его я, забудешь Лондон.
Она с улыбкой кивнула. Ей бы такую уверенность. Может быть, у йоркширских болот, покрытых вереском, и есть свои прелести, но ничто не сможет заставить ее забыть Лондон! Концерты в Фестиваль-Холле, балет и оперу в «Ковент-Гарден», кинотеатры, театры, галереи…
Первый поверхностный взгляд на Эддлстоун, вернее, на то, что Лора смогла разглядеть сквозь пелену дождя, пока поезд подходил к вокзалу, подтвердил ее худшие опасения. Лондон, залитый осенним солнцем, был так прекрасен сегодня утром, когда она выезжала. Но дождь начался еще на равнинах Мидланда, а здесь лил как из ведра. Казалось, что он был неотъемлемой частью местной жизни, как и мрачные камни вдоль железнодорожного полотна.
Лора попыталась улыбаться при встрече с отцом. Тот выехал сюда на три недели раньше, и дочь сразу заметила перемену в его манерах и голосе.
— Ты выглядишь прекрасно, папа, — сказала она, обнимая его.
— Это все свежий воздух. — Отец ухмыльнулся, подхватил ее чемодан и направился к светло-голубому «форду».
— Я и не знала, что у тебя новая машина, — заметила Лора, когда они отъехали.
— Щедрость компании «Грэнтли». Знаешь, летает как ракета. Мы будем дома мгновенно.
Дома! Девушка тяжело вздохнула при этом слове, понимая, что в этом убогом городе, с его мрачными улочками и серым небом, ничто и никогда не сможет стать домом, все останется чужим. И ее захлестнула волна сожаления, она почувствовала себя несчастной. Надо было послушаться отца и остаться в Лондоне. Но совесть никогда бы не позволила ей так поступить.
— Посмотри сюда, дочка, — вывел ее из горестного раздумья голос отца, — год назад здесь был пустырь.
Глянув в окно, она увидела ряд домов из красного кирпича-сырца, осевших в мокрой грязи. Ни деревца, ни кустика, способного оживить пейзаж.
— И здесь мы будем жить? — Лора старалась не выказывать охватившего ее ужаса.
