Нацистский миф - Жан-Люк Нанси, Филипп Лаку-Лабарт

Первому варианту настоящего текста около одиннадцати лет. Второй был написан три года назад и предназначался для публикации в Соединенных Штатах. Для настоящего издания текст был чуть-чуть пересмотрен и изменен.

В 1980 г. и уж тем более в 1991 г. могло сложиться впечатление, что исследование под названием «Нацистский миф» имеет исключительно исторический интерес. Само собой, у нас этого и в мыслях не было. К тому же еще в первом варианте текста мы подчеркивали, что занимаемся не историей, а философией. А это — среди прочего — означает, что ставки данной работы не в прошлом (но мы упрощаем таким образом призвание истории исключительно из соображений ясности изложения…), а в настоящем. Почему эти ставки в нашем настоящем — вот что мы попробуем здесь вкратце изложить.

Вообще говоря, наше настоящее еще далеко не расквиталось со своим нацистским и фашистстким прошлым, равно как и со своим куда более близким сталинистским и маоистским прошлым (и если приглядеться как следует, то мы, возможно, даже увидим, что нам остается гораздо больше прояснить в первом, нежели во втором; по крайней мере второе не является порождением «нашей» Западной Европы).

Мы по-прежнему имеем счета, по которым надо расплачиваться, расплачиваться с самими собой, мы по-прежнему в долгу и на нас по-прежнему лежит обязательство памяти, осознания и анализа — вот в чем сходится большинство наших современников. Тем не менее причины и цели такого положения дел по-прежнему не очень ясны и не очень достаточны. Звучат призывы к бдительности перед лицом возможного возврата — мотив «это никогда не должно повториться!». И в самом деле, деятельность или волнения крайне правых в последние годы, феномен «ревизионизма» в рассмотрении Шоа, легкость, с которой возникают неонацистские группировки в бывшей Восточной Германии, «фундаментализм», «национализм» и всякого рода пуризм от Токио до Вашингтона и от Тегерана до Москвы — большего и не надо, чтобы внушить подобную бдительность.

Тем не менее осторожность требует, чтобы такая бдительность шла в паре с другой бдительностью — бдительностью в отношении того, что не имеет ничего общего с «возвратом», или того, что не так-то легко осмыслить в виде «реакции». В истории чистые возвращения или повторения встречаются довольно редко, а то и вовсе не существуют. Разумеется, ношение или начертание свастики отвратительны, но это не обязательно знаки подлинного, исполненного жизни и опасности возрождения нацизма (точнее говоря, они могут ими быть, но не обязательно). Это может объясняться просто слабоумием или бессилием.