Американская кузина - Доун Линдсей

Доун ЛИНДСЕЙ

Американская кузина

Перевод с английского Л. Володарской

Маркиза Уичерли ожидали к вечеру.

Из-за этого великого события в доме все было вверх дном. И тетя Лейла, чью практичность Соррел научилась ценить за несколько недель пребывания в ее доме в Англии, и самая последняя посудомойка готовились будто к королевскому визиту, так тщательно они целую неделю чистили, мыли, полировали, снимали и выколачивали ковры, протирали до блеска окна… Ни в одной комнате нельзя было посидеть спокойно. Даже ели на ходу и невесть что из-за волнения дорогого повара-француза, вывезенного тетей Лейлой из Лондона, тем более что она совершенно замучила его, требуя то одно, то совсем другое, а то и вовсе невозможное в это время года.

И в завершение этой кутерьмы разразился скандал. Красавица кузина Ливия, ради которой ехал маркиз, дала пощечину служанке, сообщившей ей пренеприятную новость. Муслиновое платье, в котором она собирается встретить знатного гостя, оказалось порванным в стирке.

Служанка, племянница экономки, выполнявшая множество поручений Ливии, что не входило в ее обязанности, впала в сильнейшую истерику и заявила об уходе, вызвав серьезный домашний кризис. Все понимали, что экономка, не стерпев оскорбления, тоже может в любой момент попросить расчет и без того маленький штат еще больше уменьшится в самый критический момент, а это грозило мятежом.

Виновница же всех бед спокойно удалилась в свою спальню. Никому и в голову не приходило, тем более избалованной красавице, что она может помочь обессилевшим слугам и сделать что-нибудь полезное, например почистить серебро или расставить цветы. Ее вклад в приготовления к прибытию гостя заключался в напоминании матери, что маркиз не любит устриц, и она не собирается ставить его в неловкое положение, знакомя с обтрепанными и невоспитанными соседями.

Миссис Гронвиль, мать Ливии и тетя Соррел, выслушала это довольно спокойно, и не только по своей душевной доброте. Она не меньше дочери хотела, чтобы визит ничем не омрачился и его светлость сделал Ливии долгожданное предложение руки и сердца. Лет двадцать назад она вместе с матерью Соррел могла бы взять приступом лондонский свет, несмотря на свое довольно скромное происхождение. Но оба ее покойных мужа, хоть и были один богаче другого, принадлежали к кругу честных торговцев, не слишком стремившихся к высокому положению, и теперь ее болезненно заботило, как бы что-нибудь не помешало Ливии.