Любовь по плану - Марта Гудмен

Тропический ливень, внезапный и короткий, смыл своими сильными струями всю грязь с тротуаров и мостовых узеньких улочек старого города в многочисленные речные протоки, заводи и каналы, освежил дощатые настилы мостов, оживил зелень кустов и пальм. Казалось, помолодели и лица красоток в окнах известных заведений, посвежели их доступные всем тела в цветастых сари и кимоно, в европейских юбках и кофточках, а то и просто в бикини.

Расторопные и шумливые торговцы вновь высыпали на площади и перекрестки, уставили своими лотками с фруктами, овощами и рыбой каждую пядь древней священной земли подле средневековых храмов, рядом с пагодами и под стенами монастырей. Изображения Будды невозмутимо взирали на продавцов и покупателей, на прохожих и словно просвечивали их строгими, но равнодушными взглядами. Туристы же и просто праздношатающиеся глазели на слонов, чуть ли не в натуральную величину изготовленных из камня, бумаги и глины. Эти слоны попадались на каждом шагу, а вот на слона настоящего, живого никто и не смотрел.

А он, старый, с кривыми желтыми бивнями, источенными возрастом и работой, одиноко стоял на углу улиц и грустно наблюдал за суетливыми прохожими, что вновь, словно грибы из-под земли, появились на узеньких тротуарах Куалунунора после дождя. Казалось, слон тихо шепчет одну и ту же фразу, мол, старость не радость, или же пережевывает беззубыми деснами молодые побеги бамбука, кто знает?

Точно в таком же одиночестве у дверей самого дорогого в городе отеля «Жемчужина ночи» стоял Джереми Дриффилд и смотрел с нескрываемым презрением на круговорот повседневной жизни древней столицы островного государства. Единственное, что привлекало его взгляд, было понятно и близко любому богатому холостяку в любом конце света — его глаза провожали каждую стройную женскую фигурку, отмечали каждое привлекательное девичье личико. Он вовсе не был развратником, просто чувствовал себя хозяином жизни, в его доме часто можно было увидеть хорошеньких женщин всех оттенков кожи, всех рас, всех национальностей.

Но, увы, Джереми холостяком не был, он был отцом-одиночкой. А в ресторане отеля в настоящую минуту завтракала его дочь, размазывая по тарелке ненавистную овсянку. Больше у Джереми на всем белом свете не было никого, о ком он мог бы заботиться, кого мог бы страстно любить. Впереди его ждал долгий томительный день, полный южной неги и праздного ничегонеделания. Древний и славный город праздновал свой очередной юбилей или еще какое знаменательное событие. Кто сможет, скажите на милость, до конца разобраться в этих восточных праздниках?