Год Мудака - Юрий Николаевич Бурносов

«Сегодня пишется масса статей, прежде всего, московскими борзописцами, причем статей явно оплаченных — из-за отсутствия фактов начинают приводить какие-то домыслы относительно кагэбистского прошлого Путина или относительно его жестокости и того, что грядет диктатура и так далее, что есть угроза демократии».

А. Собчак.

Шагах в двадцать впереди по тротуару Фрязин увидел мудака. Мудак шел, повертывая головою и посматривая по сторонам, как бы искал чего-то.

Не каждый оперативный работник способен вот так сразу отличить мудака от других граждан. А Фрязин — мог. Мудак всегда испуган, всегда озирается, боится, что пизды получит. Мудаку жить тяжело, в отличие от нормального гражданина. И надобно им об этом всегда напоминать — и мудакам, и гражданам соответственно.

— Эй! А ну иди сюда, — беззлобно велел Фрязин, похлопывая прутиком по брючине.

Мудак на полусогнутых поспешил к нему. Мужичок лет сорока, наверное, из бывших комсомольских лидеров, по дурости прибившихся потом к каким-нибудь грушам-яблокам… В газете, может, писал.

— Чего ходишь?

— Я… Ну…

Простой вопрос с виду — «Чего ходишь?» — а какая, блядь, палитра! Мудак сразу теряется, ищет подвох, чего такое ему вменяют в вину, а ты в это время прикидываешь, что с мудаком делать — арестовать, побить слегка или сразу отпустить ему на радость, пусть несет в массы очередную быль о добре и справедливости.

— Чего не работаешь?

А мудакам-то работать и не велено. Как там в Конституции: «Гражданин имеет право на труд; мудак такого права не имеет кроме особых случаев, когда направляем на общественно полезные работы в принудительном или добровольном порядке».

— Нет работы, господин оперативный уполномоченный!

Признал, гляди-ка. Должно, опытный мудак, битый… Умилившись, Фрязин махнул рукой в сторону:

— Вали отсюда. Да не броди без толку, дома лучше сиди. Дом есть?

— Есть, господин оперативный уполномоченный! — и мудак бросился прочь, перескочил ржавую оградку, исчез за углом дома-«хрущевки».

Мимо прошли два пидора, приобнявшись и о чем-то воркуя. Пидоров нынче трогать не велено. Пидоры нынче в почете. Арестовать пидора или там в рыло ему — суть угроза демократии. Фрязин припомнил последний инструктаж, когда мохнолицый полковник из аналитического отдела вещал:

— «Сексуальная нетерпимость и агрессия — это лакмусовая бумажка, которая краснеет всегда, когда возникает угроза демократии», — сказал наш великий сексопатолог Игорь Кон. Все мировое сообщество наблюдает за нами, и мы должны поддерживать авторитет российской демократии на высочайшем уровне! А поэтому права сексуальных меньшинств для нас значат даже больше, нежели права остальной части населения, потому что лакмусовая бумажка, как вы слышали выше, — именно сексуальная нетерпимость! Сек-су-аль-на-я!