Семейная реликвия - Сергей Николаевич Мартьянов

Эту дверь с табличкой «Канцелярия заставы» без стука входить нельзя. Порядок есть порядок. Но сегодня сержант Грачев мог и пренебречь им: он знал, зачем его вызывает начальник. Грачев вошел, поздоровался, поудобнее уселся у письменного стола, отодвинул в сторону пепельницу и приготовился к длинному разговору. Но капитан Ремизов начал с другого:

— Пришел приказ о твоем награждении третьим знаком «Отличный пограничник». — Он вынул из папки бумагу с приказом.

Обычно о награждении объявляется перед строем, однако Грачев не удивился: он понял, почему капитан сделал исключение. Но, как положено в таких случаях, он встал и щелкнул каблуками:

— Служу Советскому Союзу!

— Ладно, ладно, сиди уж, — махнул рукой Ремизов.

Грачев откинулся на спинку стула, самодовольно улыбнулся. Третьим знаком его наградили за то, что месяц назад он задержал третьего нарушителя границы. Он преследовал его двое суток по степи и барханам, а потом следы нырнули в камыши, к озеру... Еще никто на заставе не имел сразу трех знаков. Капитан знал, с чего начинать. Только напрасные надежды! Вот уж несколько дней в связи с демобилизацией по заставе ходили слухи, что Грачеву предложат остаться на сверхсрочную службу, но он твердо решил, что не останется, и сейчас прямо сказал об этом капитану.

— Я так и знал, — тихо проговорил Ремизов.

Грачев усмехнулся:

— Зачем же спрашивали, товарищ капитан?

— Так чудак человек, тебе же на пользу!—горячо заговорил капитан, и чисто выбритое лицо его оживилось. — Здесь ты как рыба в воде, а что будешь делать на гражданке? Ни специальности, ни родного дома, куда бы поехать. У тебя же врожденный талант следопыта, а ты...

Ремизов знал, по какой струнке бить. Грачев и сам был уверен, что у него талант, и ему было приятно слушать похвалу начальника. Но вслух он сказал совсем другое:

— Так уж и талант, скажете тоже...

Он ожидал, что капитан станет продолжать расхваливать его, но тот начал подступать с другого конца:

— Слушай, ты же знаешь, что у нас увольняется старшина Нечипуренко. Будешь работать на его месте. Оклад “шестьсот целковых, на всей готовом, отдельная квартира. А?..

«Только-то и всего? — обидчиво подумал Грачев. — Шестьсот целковых... А говорил о врожденном таланте». И он упрямо повторил, что на сверхсрочную не останется.

Ремизов удивленно и сердито взглянул на него.

— Ну, хоть разъясни все-таки, почему не хочешь остаться?

— А почему я должен обязательно остаться? Живут же люди и на гражданке. Сами читали нам письма сержанта Ибраева.