'Червь прячется в глубине плода, но когда я сказал: 'Это яблоко червивое', меня обвинили в том, что я не люблю все яблоки' (Andre Gide Текст адресован исключительно одиноким интеллигентным мужчинам старше тридцати, склонным к самостоятельному мышлению; чтение его другими категориями товарищей (как предпочитающих тексты из журналов с глянцевыми обложками, так и владеющих навыками 'диагонального' чтения), а также женщинами — строго противопоказано.
Продукт поставляется «Как есть», «As is»; конечный потребитель использует его на свой страх и риск. За неприятный осадок, который может остаться в душе неподготовленного читателя, автор ответственности не несёт.
ВВЕДЕНИЕ
Но жалок тот, кто все предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!
Пушкин
'Однажды в гостях у Додиных родителей сидели двое: красивая молодая
дама Нина Борисовна и молодой человек Сергей Митрофанович, не спускавший
с дамы застывшего в полном восторге взора. И было так: молодой человек,
установив прочно и надолго свои глаза на лице дамы, машинально взял
земляничную «соломку» и стал рассеянно откусывать кусок за куском, а
дама, заметив вертевшегося тут же Додю, схватила его в объятия и, тиская
мальчишку, осыпала его целым градом бурных поцелуев.
Додя отбивался от этих ласк с энергией утопающего матроса,
борющегося с волнами, извивался в нежных теплых руках, толкал даму в
высокую пышную грудь и кричал с интонациями дорезываемого человека:
— Пусс… ти, дура! Ос… ставь, дура!
Ему страшно хотелось освободиться от «дуры» и направить все свое
завистливое внимание на то, как рассеянный молодой человек поглощает
земляничную соломку. И Доде страшно хотелось быть на месте этого молодого
человека, а молодому человеку еще больше хотелось быть на месте Доди. И
один, отбиваясь от нежных объятий, а другой, печально похрустывая
земляничной соломкой, с бешеной завистью поглядывали друг на друга.
Так слепо и нелепо распределяет природа дары свои.
Однако справедливость требует отметить, что молодой человек в конце
концов добился от Нины Борисовны таких же ласк, которые получил и Додя.
Только молодой человек вел себя совершенно иначе: не отбивался, не
кричал: «Оставь, дура», а тихо, безропотно, с оттенком даже одобрения
покорился своей вековечной мужской участи…'
А. Аверченко. 'Блины Доди'.
Предыстория вопроса такова. В 1998 году обрёл я долгожданную свободу, и проблема одиночества встала передо мною во весь необъятный свой рост. То, что самая удачная схема знакомства — на улице (или в транспорте) знал я уже давно, но очень быстро убедился, что лично для меня она не совсем неприемлема. Знакомства в людных местах не прельщали по причине слишком большого числа посторонних наблюдателей. То есть подходишь к понравившейся особе под прицелом множества любопытных глаз, в которых легко читается резонный, в общем‑то, вопрос: удастся ему познакомиться или нет, и если да, то как, а если она откажет, то в каких формах она это сделает, ну и вообще как отреагирует девушка на бессовестные эти домогания… Сам не знаю почему, но мне не очень‑то хотелось устраивать бесплатный театр для населения. Впрочем, бывало и так, что девушка оказывалась настолько дура, что становилось непонятно, зачем я всё это затеял, да и вообще к чему родился. Дуры ведь бывают таковы, что рискуешь полностью утратить веру в человечество. Кроме того, тот тип девушек, который мне всегда нравился, знакомиться на улице почему‑то не очень и любит. И ещё — я обратил внимание, что почему‑то, только прожжённые особы сразу звонят на городской номер (если при этом она скроет свой — хорошего ждать не придётся). Сверхзаинтересованные девы сами дают свой номер. А обычные девушки соблюдают ритуал: звонят на сотовый, дают свой городской, и дают парню им перезвонить. Им кажется, что так можно избежать впечатления навязчивости с одной стороны, и скрытности — с другой.
