Небо нахмурилось, солнце, которое ещё минуту назад приветливо светило мне в лицо, теперь скрывалось за необъемлемой гранью седых облаков. Словно набитые свинцом, они пьяно тащились по небу и уходили из поля моего зрения. Тёплый весенний ветерок, едва колыхавший свежую траву, грозил перерасти в ураган, рвущий и мечущий всё на своём пути. Вместе с ветром, холод проникал в моё тело, заставляя волосы на затылке встать дыбом. И хотя на часах был полдень, взглянув на потемневшее небо, в это становилось трудно поверить. Кульминацией всего этого стал дождь, вначале тихий и безобидный, но вскоре достигший гордого названия "ливень".
Всего на пару минут Нортон смог вырваться на улицу из этого ада и теперь подставлял лицо свирепствующей стихии.
Возвращаться назад не хотелось. Всё это мероприятие уже наскучило, и я с нетерпением ждал окончания гулянки. Пьяная толпа родственников и друзей вызывала глубокое чувство отвращения. Желание чудом найти под столом автомат и убить их всех не давало покоя. Да, убить всех, кроме невесты и сбежать отсюда. Вместе. Прямо стихи. Я невольно улыбнулся.
В крайнем случае, можно оставить в живых её родителей. Тупую бабулю и скверную матушку, постоянно причитающих, и угнетающих мои мозги. Вдвоём эти ведьмы способны доконать кого угодно. Своих я уже успел потерять и теперь кроме Сандры у меня никого не осталось. Мать умерла ещё во времена моего бессознательного детства, отец откинулся около года назад от рака лёгких. Помню, что даже когда он был почти при смерти, курить не переставал всё – равно. Из-за этого с моей, теперь уже, женой они собачились постоянно. Весь дом переполняли забитые доверху пепельницы, и запах от окурков, наверное, чувствовался даже на улице. Едва похоронив старика, Сандра заставила себя (и меня тоже) избавиться от этого Клондайка. Я навсегда запомнил её брезгливое выражение лица, когда она выносила банки из-под кофе, обрезанные бутыли и всё остальное, куда он только мог бросить бычок. Те, которые он использовал чаще всего, были покрыты коркой засохших коричневых слюней.
Сигарета давно потухла, оставив на пальцах ожоги, которые, впрочем, через пару секунд исчезли. Боли я не чувствовал. Уже давно. И сказать, что являюсь человеком, язык не поворачивался. Да, немногие из гостей, собравшихся сегодня, знали всю правду обо мне. Вернее даже почти никто. Спасибо тому священнику, что я вообще остался жив. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Его имени вспомнить не удалось. Как же оно? Такое дибильное, каким могли звать только священника. Люди с такими именами должны непременно срать ладаном.
