Практическое использование анализа сновидений - Карл Густав Юнг

Терапевтическая применимость анализа сновидений — все еще очень спорная тема. Многие считают анализ сновидений в лечении неврозов обязательным и тем самым поднимают сновидение до функции, эквивалентной по психической важности сознанию. Другие, напротив, оспаривают правомерность анализа сновидений и, следовательно, считают их маловажным, побочным психическим продуктом. Само собой разумеется, что всякая точка зрения, приписывающая бессознательному решающую роль в этиологии неврозов, одновременно признает важное практическое значение сновидений как непосредственного проявления бессознательного. Точно так же воззрения, отвергающие бессознательное или хотя бы считающие его этиологически незначимым, объявляют и анализ снов необязательным. Можно было бы посчитать достойным сожаления, что в лето Господне 1931, более чем через полстолетия после того, как Карус (Carus) предложил понятие бессознательного, более чем столетием после того, как Кант говорил о "неизмеримом поле темных представлений", почти через 200 лет после того, как Лейбниц постулировал бессознательное психическое, не говоря уже о достижениях Жане, Флурнуа (Flournoy) и многих других, — что после всего этого существование бессознательного еще может быть предметом противоречий. Но я не собираюсь здесь, когда речь идет исключительно о практическом вопросе, провозглашать апологию бессознательного, хотя специальная проблема анализа сновидений существует и рушится вместе с гипотезой бессознательного. Без нее сновидение всего лишь lusus naturae (Игра природы (лат.) — Прим. пер.), бессмысленный конгломерат рассыпавшихся остатков дня. Если бы это действительно было так, то для дискуссии о применимости анализа сновидений не было бы оправдания. Мы вообще можем обсуждать эту тему, только признав бессознательное реальным, так как цель анализа сновидений — не некое умственное упражнение, но выявление и осознание бессознательных содержаний, представляющихся важными для объяснения или лечения невроза. Кому эта гипотеза представляется неприемлемой, для того не существует и вопроса применимости анализа сновидений.

Итак, поскольку наша гипотеза предполагает этиологическое значение бессознательного, и поскольку сновидения являются непосредственными проявлениями бессознательной психической деятельности, то попытка анализа и толкования сновидений, по крайне мере с научной точки зрения, теоретически оправданное предприятие. Если эта попытка удастся, то, помимо возможного терапевтического эффекта, в первую очередь можно ожидать от нее научного объяснения структуры и этиологии душевных проявлений. Но так как для практика научные открытия могут означать разве что приятный побочный продукт терапевтической деятельности, то возможность теоретического освещения этиологической подоплеки, пожалуй, вряд ли будет достаточным мотивом или даже показанием для практического использования анализа сновидений. Разве что врач ожидает терапевтического эффекта как раз от такого теоретического освещения. В этом случае он возводит применение анализа сновидений во врачебную обязанность. Как известно, фрейдовская школа в основном придерживается взгляда, что распознание и объяснение, т. е. полное осознание бессознательных этиологических факторов имеет величайшее терапевтическое значение.