Ели воду из-под крана - Александр Аркадьевич Сидоренко

... вот что я вам скажу — ни одна книга не будет популярнее той, которая будет рассказывать о красивом мужчине и красивой женщине, которые отлично проводят время за занятиями любовью, не вступая при этом в брак, а потом по той или иной причине расходятся, пока

они друг другу еще внове...

Курт Воннегут. Времетрясение, 1997

Искусство повествования заключается в том, чтобы скрывать от слушателей все, что им хочется знать, пока вы не изложите своих заветных взглядов на всевозможные не относящиеся к делу предметы.

О. Генри. Короли и капуста, 1904

Он то плакал, то смеялся, то щетинился как ёж.

Владимир Семёнович Высоцкий, год не определен

Его отец любил повторять одну фразу, если перевести её на нормальный язык, то получится что-то вроде:

«Бог ссыт тебе на голову каждый день, но утонешь ты только один раз».

Стивен Кинг. Темная башня II: Извлечение Троих, 1987

Моя бабушка, Галина Емельяновна Ткач/Сидоренко, ярая коммунистка и, по совместительству; дочь расстрелянного врага народа, жила в Евпатории. Она работала в центральной курортной поликлинике, сидела на приёме отдыхающих и оформлении курсовок. Через её стол проходила большая часть организованных курортников, получавших специальные книжки, в которые заносились солнечные, воздушные, грязевые и прочие ванны.

У бабули, как у любого медика со стажем, был абсолютно неразборчивый почерк и толстая тетрадка, в которую она записывала интересные фамилии приходивших людей. Однажды утром к ней поступил курортник по фамилии Здравствуй, а вечером того же дня, перед самым закрытием, пришел оформляться некто по фамилии Прощай. Честное слово, все так и было.

К чему я веду... К тому, что, если эта книжка ляжет вам на душу, вы прочтете её за один вечер. Время уплотняется, знаете ли, чего уж тут рассусоливать. Вступление у нас будет по фамилии Здравствуй, а финал — по прозвищу Прощай. А между ними семеро проходивших мимо, с которыми я за последнее время сроднился по самое немогу. Кстати, если хотите, можете разбить их по дням одной недели. А ещё лучше по вечерам.

Жень Женич крякнул под утро. Он проснулся, голову привычно сдавило грядущим бодуном, мочевой пузырь был размером со средний арбуз, но подкинуло его от того, что стало нечем дышать. Сердце выбивало жуткие дроби, старый диван скрипел, а Славик на раскладном кресле храпел на весь подъезд. Но всё это были мелочи по сравнению с тем, что происходило в грудной клетке. Боли не было, был огромный страх и ощущение, что произошло что-то ужасное.