Перебежчик Мотальский - Дмитрий Николаевич Каралис

Дмитрий Каралис

Перебежчик Мотальский

(к происхождению одной легенды)

Несколько лет назад кто-то пустил по Зеленогорску слух, что Толик Мотальский - крутой диссидент; он дескать не только издавал подпольные журналы, за что его таскали в КГБ (это отчасти правда - Толика вызывали на беседу в КГБ после того, как он полистал в филфаковской курилке рукописный альманах Подснежник), не только давал в своем летнем сарае интервью корреспондентам Би-Би-Си и Голоса Америки (выдумки, навеянные, очевидно, совместной пьянкой со шведо-финнами и князем Т-им!), но и пытался, прихватив вольнодумные рукописи, удрать за границу - в Финляндию. Из слуха, как это часто бывает, родилась легенда.

По ней выходило, что в одну из темных сентябрьских ночей Толик, на манер Велимира Хлебникова (знатоком и поклонником которого он являлся), сложил в матрасный мешок свои антисоветские рукописи, надел парусиновые штаны, соломенную шляпу и проник на хорошо смазанном велосипеде в пограничную зону. Там он спешился, утопил велосипед в воронке с водой и ползком, с мешком за спиною, стал пробираться к границе. В мешке, помимо рукописей и мелких пожиток находились кирпичи, которые Толик подобрал на дороге, чтобы обезопасить себя от выстрелов в спину. Утверждали также, что перебежчик нес с собой позеленевший кусок докторской колбасы - отраву на случай провала, и колбаса та была успешно испытана на соседской собаке. Но это уже явная ложь! Во-первых, Толик никогда бы не стал травить ни одной собаки, а во-вторых - какая такая собака возьмется за докторскую колбасу со следами тлена? Даже самая голодная собака не возьмется.

Так вот. Толик будто бы замаскировался под замшелый валун и дополз до самой границы. Оставалось подняться, перебежать контрольноследовую полосу и просить у немногословных финнов политического убежища. И тут Мотальский вспомнил, что забыл отключить электроутюг в своей половине дома - вторую половину занимала его мачеха с малолетним племянником Жорой. Толик понял, что если он не вернется, то могут погибнуть безвинные люди, и жизнь его за кордоном будет не жизнью, а сплошным мучением. И вообще...

Толик вывалил из мешка кирпичи и галопом помчался обратно. Пограничники, не привыкшие к перебежкам разумных существ в нашу страну из Финляндии, решили, что кустами трещит охваченный любовным пылом кабан или олень, и продолжили наблюдение за границей. Толик же, разбив очки и изодрав одежду, добрел к рассвету до Выборга и на попутной машине приехал в Зеленогорск. Войдя в дом, он обнаружил, что утюг отключен, и пошел будить мачеху, чтобы занять у нее денег и расплатиться с шофером. Мачеха, не подозревавшая о ночных злоключениях Толика, плеснула на него из помойного ведра, стоявшее в сенях, и со словами: Я тебя, паразита, предупреждала, что денег больше не дам! захлопнула перед ним дверь. Шофер грузовика счел себя оскорбленным в лучших надеждах и, пообещав Толику ведро бензина под дом и спичку,- если к вечеру не будет денег,- взревел мотором и уехал.