Моя половинка - Дениза Алистер

Оливия оторвалась от пишущей машинки и посмотрела на часы. Боже мой! Неужели уже так поздно? Два часа, а в три ей надо быть у адвоката!

Она торопливо пробежала взглядом по последним абзацам доклада, выискивая ошибки. Не обнаружив ни одной, Оливия размножила документ на ксероксе и вложила текст в папку, озаглавленную «Контракт с фирмой «Луминар».

Затем, взяв расческу, она одной рукой провела по своим огненно-рыжим, спускающимся до плеч локонам и набрала номер телефона, стоящего у нее на столе.

– Сьюзан, документация на «Луминар» готова.

– Хорошо. Сию минуту забегу за ней, – отозвался в аппарате голос секретаря.

Был промозглый февральский день, с неба падал густой мокрый снег. Снимая с вешалки пальто, Оливия бросила мимолетный взгляд за окно, на мостовую, которую все больше заносило белой пеленой.

Вдруг ее пальцы замерли на незастегнутой пуговице, когда ей бросилась в глаза фигура одинокого прохожего. По тротуару шел высокий стройный мужчина с непокрытой головой, снежные хлопья оседали на его иссиня-черных волосах. Не может быть! Неужели это... Оливия приникла к оконному стеклу, чтобы лучше всмотреться, но темная фигура уже скрылась из вида.

Она покачала головой и отвернулась от окна, встав лицом к своему кабинету, полному привычного тепла. Однако пальцы ее дрожали, когда она все-таки попыталась застегнуть пуговицу. На мгновение ей показалось, что это был Гил собственной персоной. Дикая мысль! Что может Гил делать в Лондоне? Да и вообще в Англии? Здравый смысл подсказывал, что это невозможно, но разуму было не под силу ослабить болезненные удары сердца.

– Я пошлю эту документацию... Ой-ой! С вами все в порядке? Вы побледнели, как полотно. – Перепуганная Сьюзан бросилась к Оливии.

– Я подумала...

Оливия запнулась, едва вобрав в себя воздух. Что она может сказать? Что ей только что померещился призрак из прошлого? Непроизвольно она подняла воротник пальто. Ее вдруг стала бить дрожь.

– Вы так волнуетесь перед заседанием, не правда ли? – с пониманием в голосе спросила Сьюзан.

Оливия ненавидела ложь, но была не в состоянии рассказать что-либо о Гиле даже Сьюзан. Оставалось лишь кивком подтвердить догадку секретарши, решительно отодвигая не дающий покоя образ Гила в самый дальний уголок сознания. Честно говоря, не предстоящее заседание было причиной внезапной бледности Оливии. Впрочем, Оливия действительно тревожилась – накануне оглашения завещания ее бабушки.

В самом деле, похороны состоялись почти три недели назад, и нельзя было даже представить себе, что документ, выражающий последнюю волю покойной, так долго не будет вскрыт. В конце концов Оливия – ближайшая родственница умершей, и, насколько ей известно, основная часть наследства должна была отойти к ней. Тревогу вызывала у Оливии не алчность, а простое желание побыстрее разделаться с юридическими формальностями и свалить дело с плеч. Оглашение завещания откладывалось уже дважды.