За вратами рая - Андрей Мартынович Упит

С громовым гулом захлопнулись тяжелые железные врата. Был ли это грохот ворот, или отзвуки сурового голоса Яхве, но долго еще грозные раскаты сотрясали воздух.

Оба грешника стояли на месте, куда их низверг гнев Яхве.

Черно-багровый мрак окутывал их. Над головой гудел ветер. А в вышине быстро неслись бурые клубы облаков, словно жуткие птицы, прорезающие воздух невидимыми крыльями.

Адам и Ева стояли на том месте, куда их низверг Яхве. После розового полумрака рая они были словно слепые в этой тьме мира. Резкие порывы ветра хлестали их голые тела, привыкшие к нежным дуновениям райских зефиров. Их, живших под вечно мирной лазурью, теперь задевали бурыми крыльями облака.

Они взялись за руки и прижались друг к другу. Ветер разметал длинные волосы Евы, обвил ими ее колени, как мягким развевающимся хитоном.

Адам приник губами к уху Евы:

— Что с тобой? Почему ты такая неспокойная?

Он чувствовал, что по всему ее телу пробегает дрожь, но не знал, как это назвать. У него еще не было слов для обозначения дрожи Евы и своего страха.

Ева еще теснее прижалась к нему.

— Крепче держи меня, прижми к себе. Положи мне руки на бедро, согрей меня своим дыханием.

И она окутала его хитоном своих волос. И засмеялась сладким смехом, почувствовав, как его теплое тело прижимается к ней.

— Пойдем… туда…

Она хотела сказать «дальше», но и для этого понятия у нее еще не было слов. В раю они не ведали разницы между близким и далеким. И там им некуда было идти. Там дни и годы проходили незаметно, неощутимо.

Окутанная черно-багровой мглой, перед ними желто-серым ковром расстилалась Сирийская пустыня. Под ногами у них похрустывал мягкий песок, еще сохранивший приятное дневное тепло.

Иногда они останавливались и прислушивались к шуму ветра. Мягко скользя по ногам, шелестел взметенный песок пустыни. То были единственные звуки на всей равнине. Их слуху, привыкшему к неумолчному щебетанию птиц и рыку зверей, эти звуки казались скорбными и грозными голосами тишины. Они чувствовали бесконечное одиночество и печаль. Но они еще не знали, как обозначить и одиночество и печаль.

Равнина, устланная мягким песком, окончилась; они шли по холмистой местности, усеянной острым щебнем, из-под которого выдавались твердые ребра камней. Они резали подошвы, было больно. Ноги устали, потом устало все тело. Изгнанники не привыкли подолгу ходить.

Ева потянула Адама за руку.

— Мне хочется сесть.

Но Адам увидел что-то в темноте и хотел дойти до того места.