«Если», 2001 № 02 - Дмитрий Николаевич Байкалов, Андрей Тимофеевич Синицын

Давно забывший о весне лес придавила зима; деревья покрылись льдом, и хотя игравшие на нем солнечные лучи украшали тени кружевом чистого и ясного света, панцирь застывшей воды не таял. Безмолвие правило здесь, и ветру не хватало сил даже шевельнуть ветку.

Джастин пробуждался медленно. Ныли спина и руки, натруженные вчерашней работой. В сухом и холодном воздухе колоть поленья для очага было легко. Хотя бы первые два часа. Впрочем, когда мороз крепчал, он все равно не бросал своего дела.

— Джастин.

— Меня нет, я дрова рублю, — простонал он, услышав, что дверь в его комнату открылась.

— Ты слишком много спишь.

— Зато ты совсем не спишь. Пожалей, а?

— И сколько жалости тебе нужно?

— Сколько дашь. Только ныне у порядочной старшей сестры этого товара и вовсе нет. — Сграбастав подушку, он швырнул ее в девушку, но она уклонилась.

— Ну, немного найдется. На горелке найдешь кофе, я только что сварила. И не щетину ли вижу я?

— На моем лице или на своих ногах?

Она с негодованием вскрикнула, рассмеялась и запустила подушкой ему в лицо:

— Вот тебе… а защищаться будешь за завтраком.

Кофе, как всегда, был хорош; Крис умела отменно сварить его. Чашка, можно сказать, стоила того, чтобы ради нее проснуться… почти стоила.

— Глазам не верю: тебе уже двадцать пять, а по утрам никак проснуться не можешь… Должно быть, виноват деревенский воздух. — Поставив перед Джастином тарелку с солнышками яичницы, она прибавила к ним несколько ломтей бекона.

— Ну, здесь не совсем деревня, — ответил он. — У тебя есть электричество, баки-отстойники для отходов, ты пользуешься асфальтированными дорогами, телефоном…

— Но обходятся они много дороже, чем тебе в Торонто.

— Теперь понимаю, почему ты не стала включать нагреватели.

Она улыбнулась, услышав подковырку.

— Тепло приходит и уходит. Посиди в солярии, там много солнца.

— Ты хочешь сказать: выйди наружу и присоединись к остальной растительности. Взявшись за тарелку и кружку, он уронил на пол вилку и, опустившись на колени, принялся искать ее.

— Джастин? — позвала она.

— Что?

— Я люблю тебя, дурачок.

Солнце наполняло собой солярий, однако свет его был холоден, и морозец задернул нижнюю часть высоких окон. Двери, скользящие в желобках, примерзли. Слишком влажно.

Растения выстроились вдоль пяти сторон небольшой шестистенной комнаты. Джастин покачал головой, увидев побуревшие листья съежившейся восковой бегонии. Кактусы имели самый жалкий вид: грунт в горшках покрывал зеленый налет, подозрительно похожий на водоросли. Лишь амариллис стоял в цвету; по сравнению со всеми прочими растениями, он казался наиболее здоровым, но даже его цветы выглядели бледнее обычного.