7 дней в июне - Алексей Геннадьевич Ивакин

– Я – крэпасць, я – крэпасць! Вяду бой! Я – крэпасць! Вяду бой!

Молоденький парнишка сухими губами касается микрофона.

– Я – крэпасць!

Его никто не слышит. Армия, которая отступает к Минску. Бойцы, которые стреляют из окон. Командир, которому перевязывают голову…

Никто не слышит.

Да и сам парнишка себя не слышит – грохот разрывов и треск пулеметных очередей.

Он просто хрипит в микрофон:

– Я – крэпасць! Вяду бой!

Хрипит, потому что хочет пить. Но воды нет уже третьи сутки. Все, что есть – относят раненым и к пулеметам. Он устал, он хочет спать. Но не может. Потому что надо хрипеть:

– Я – крэпасць! Вяду бой!

Его голос несется в пространство.

Он закрыл глаза и пытается услышать: «Вас понял! Прием!»

Но ответа нет. И только хриплое: «Я – крэпасць! Вяду бой!» несется через мировой эфир.

Голосу до Луны ближе, чем до штаба фронта.

Радиосигнал наверняка уже добрался до нее. Еще немного и он понесется к Марсу, к Венере, к Солнцу и Юпитеру.

Так и будет.

От передатчика до Луны – одна секунда. До Солнца – восемь с половиной минут. До Марса – двенадцать. До Юпитера – тридцать три. До штаба армии… Вечность.

– Я – крэпасць! Вяду бой!

Через четыре с половиной года эти хриплые позывные достигнут маленькой звезды под названием Альфа Центавра.

В это же самое время на Земле закончится война. Будут стоять полевые кухни и кормить вражеских детей, будут играть гармошки, будут звенеть орденами эшелоны, возвращаясь домой.

А голос будет нестись через пространство:

– Я – крэпасць, я – крэпасць! Вяду бой!

В пространстве нет времени. Слово изреченное – вечно. Оно несется к краю Вселенной и пусть тот парнишка, который хрипел эти слова, уже не жив телесно, но живы слова его – пусть он еще раз скажет:

– Я – крэпасць! Вяду бой!

За три дня до этих слов далеко-далеко от этой крепости родится девочка. Она будет расти в голодное, злое и отчаянное время. Она будет ходить в школу, и кататься на санках. Она будет плакать по отцу, не пришедшему с войны, и радоваться цветам мать-и-мачехи.

А хриплый голос безымянного парнишки будет лететь сквозь пропасть вакуума:

– Я – крэпасць, я – крэпасць! Вяду бой!

В столице люди будут стоять мертвой толпой у гроба умершего вождя. Девочка же опять будет плакать, прильнув к большущей тарелке радиоприемника:

«Вчера, пятого марта…»

А где-то далеко-далеко все еще несется хриплое:

– Я – крэпасць, я – крэпасць! Вяду бой!

Однажды, человек помчится вслед этому голосу.

Но не успеет. Человек выйдет на околоземную орбиту, высадится на Луну, выйдет в скафандре в открытый космос, пошлет своих смешных механических каракатиц собирать инопланетный грунт.