— Проблема русских ученых решена? — голос в телефонной трубке скрипел, точно ствол старого дерева в предчувствии бури, — Я прав?
— Как никогда, — ответил лысый человек, рассеянно наблюдая за автомобильной рекой из окна своего кабинета.
С высоты двадцать второго этажа бизнес-центра Потсдамская площадь выглядела очень неуютной. Среди угловатых, словно ледяные торосы, зданий брели крошечные человечки. Они горбились и поднимали воротники, пытаясь укрыться от промозглого мартовского ветра.
Лысый стоял вплотную к стеклянной стене, почти касаясь ее гладко выбритым подбородком. Случайному посетителю кабинет за спиной мужчины вряд ли бы смог рассказать хоть что-нибудь о своем владельце. Любопытный взгляд не находил здесь ни фотографий дородной фрау в обнимку с розовощекими детишками, ни кубка за победу в школьном чемпионате по футболу, ни легкомысленных пустячков, подаренных коллегами в канун рождества. Только голые стены, простая мебель из черного дерева и прямоугольник серого ковра на полу.
Напротив огромного письменного стола мерцал плоский экран. На нем беззвучно сменяли друг друга кадры с места авиакатастрофы. Маленький спортивный самолет упал во время полета из Берлина в Москву. Четыре человека, находившиеся на борту, погибли.
— Все содержание их компьютеров у нас, — негромко сообщил Лысый телефону.
— Я слышал, что после них остались не только расчеты… Есть еще ребенок…
— Да, девочка. Сейчас ей полтора года.
— Способности уже дали о себе знать?
— Нет. Это произойдет не ранее, чем ей исполнится 12 лет.
— Где она?
— В Москве.
— Почему не в Берлине? Почему вы не наблюдаете за ней? — скрип в трубке приобрел металлический оттенок.
— Мы наблюдаем. Нет смысла забирать ее от родных. Пусть все идет своим чередом. Когда настанет время, мы будем рядом.
— Уж постарайтесь…
Связь прервалась. Силуэт владельца кабинета черной аппликацией замер на фоне окна. Безжизненный взгляд уставился в точку, которая находилась где-то на исковерканной городским пейзажем и смазанной вечерним смогом, линии горизонта. Пожалуй, только одна деталь в этом человеке могла привлечь внимание — длинный, загнутый ноготь на левом мизинце.
11 лет спустя…
«Инопланетянка», — решил Гарик, рассматривая девочку, стоявшую посреди двора. Вязанный берет, две русые косички до лопаток, острые коленки и глаза на пол-лица. Она напоминала фарфоровую куклу, печально взиравшую на поток людей из витрины, заставленной копеечными игрушками. От осенней влаги выбившиеся из прически волоски завивались в озорные бараночки, образуя вокруг головы пушистый нимб. На левой щеке то и дело мелькала ямочка, которая придавала своей хозяйке какую-то особую, инопланетную беззащитность. Девочка нежно прижимала к груди папку для рисования и с любопытством разглядывала здание интерната.
