За короля и отечество - Роберт Асприн, Линда Эванс

Выборы могли бы все повернуть к лучшему.

Могли бы, если бы проходили в любой другой точке земного шара. Однако они прошли в Белфасте, пылающем сердце Северной Ирландии, где такое понятие, как «здравый смысл», давно вышло из моды. Не прошло и двадцати четырех часов с момента закрытия избирательных участков, а обычные ирландские «волнения» вспыхнули с новой силой, угрожая выйти из-под контроля так, как это имело место в третьей четверти прошлого века. И капитан Тревор Стирлинг оказался в самом их эпицентре, чего уважающему себя шотландцу делать не следовало.

Хуже того, все случилось в его день рождения, чтоб ему…

Несколько долгих секунд он стоял и смотрел на праздничный торт. Трепещущие огоньки свечей отбрасывали беспокойные отблески на угрюмые стены казармы, вторя другим огням за окном. Тревору невольно вспомнились рассказы о взрыве насилия шестьдесят девятого года, когда полыхала добрая половина Белфаста. Тогда это стоило жизни его двоюродному деду, наивному шотландцу, посланному сюда Британской Короной поддерживать мир. Молодой Тревор МакЭрдл, единственный дядька его матери, угодил под перекрестный огонь.

Теперь пришла очередь Тревора Стирлинга.

На короткое мгновение в памяти всплыла сцена четырехлетней давности, когда Тревор ворвался в дом матери в пригороде Эдинбурга.

— Ма, меня приняли в С.А.С.![1] — крикнул он вне себя от счастья, а как иначе, ведь он идет по стопам лучших своих предков мужеского пола.

Мать зарыдала и бросилась в спальню.

Он не понимал почему — до тех пор, пока их подразделение не перебросили в Белфаст.

Стирлинг оторвал взгляд от торта и посмотрел на Мёрдока — тот развалился на койке в исподнем и обменивался сальными шуточками с Бэлфуром и Хеннеси; голосов их, правда, почти не было слышно сквозь музыку. Хорошие мужики; с такими спокойно в месте вроде этого. Можно сказать, из лучших под его началом, и ведь они не забыли про его день рождения, несмотря на растущее напряжение и все более частые вспышки насилия. Подумав, он решил, что мог оказаться в ситуации и похуже этой. Не то чтобы он боялся работы, делать которую его сюда прислали. Он просто предпочел бы, чтобы вместо него делать ее прислали бы кого-нибудь другого: что-то он не видел никаких признаков того, чтобы хоть одна сторона из участвующих в этой застарелой вражде выказала готовность пойти на уступки или хоть какой-то намек на здравый смысл.

Стирлинг снова хмуро уставился на торт, без особого успеха пытаясь сосчитать свечи. Он уже пришел было к выводу, что их на семь больше, чем нужно, но тут дверь с треском распахнулась, и в казарму ворвался полковник Огилви. Смех и болтовня враз стихли. Кто-то вырубил музыку. Стирлинг повернулся, бросил взгляд на Огилви, мгновенно забыл и торт, и свечи.