Генезис Хомо. Ч. 1. Десять безумных дней - Евгений Львович Савельев

Пролог

- Ну что, нашел?

- Есть несколько вариантов…

- Несколько?

- Да, но качество – так себе.

- Хотя.… Вот, посмотри сам.

- Это действительно Избранный, но у него нет Места Силы в этой реальности.

- Что ж будем работать с тем, что есть. Нельзя упускать такой шанс. Подумать только, семьдесят пять тысяч лет прошло. Он первый с таким потенциалом…

- Ты Глина был не хуже…

- «Мы» были не хуже, Кость.… Посылай Тени, все получится.

- Но ведь нет Места Силы.… Да и что будем делать с остальными, неужели перегорят?

- Место Силы еще можно активировать в следующем потоке. Избранный справится. Что до остальных, - будет у Избранного хорошие Исполняющие. Они из разных рас?

- Один из них другой расы, остальные разных наций.

- Значит, волна будет больше. Посылай Тени.

Глава 1.

Понедельник день тяжелый. Особенно с утра. Особенно если половину дня совершенно безрезультатно сидишь в банке и отвечаешь на глупые вопросы консультанта. Борис Сергеевич, шумно выдохнув, шагнул в марево июльской жары. Сзади глухо клацнула тяжелая стеклянная дверь, отсекая прохладу кондиционированного помещения от зноя улицы. Липкий летний воздух тот час ударил в грудь, осел неприятной тяжестью в легких, сдавил чугунным обручем голову.

- Вот ведь лето выдалось. – С досадой подумал Борис Сергеевич, топая через дорогу. С постамента, обхватив себя руками, на него грустно смотрел великий писатель прошлого. Про писателя все помнили, но книг его давно никто не читал. Помнили наверно потому, что данный гений нанес на бумагу вопрос, который мучает русского человека от начала времен – Что делать?

- Что делать? – думал Борис Сергеевич вместе с не читаемым классиком. Ноги внесли его в тень старинного парка. Липы, посаженные еще пленными французскими солдатами, обещали прохладу. Но прохлады не было и здесь. Рубашка тут же прилипла к солидному брюху, пот крупными каплями выступил на седеющих висках.

- И тут облом. – Все лавочки центральной аллеи были заняты детьми, мамашами с колясками и шумными стайками молодежи вырвавшейся на свободу из студенческих аудиторий городской консерватории, готические шпили которой легко просматривались сквозь неплотную листву. Хотелось пить. Чугунный обруч по-прежнему сдавливал голову. Взгляд уперся в белый прилавок, на котором крупными оранжевыми буквами было написано «КВАС». Рядом обнаружился большой пляжный зонтик и продавщица в белом больничном халате.