Алик - Юрий Тотыш

Ещё было темно, когда шестидесятилетний пенсионер, бывший шахтёр и пономарь в местной церкви, Иван Викторович Брызгалов проснулся. Гной накрепко слепил ему веки. Он сразу не мог открыть глаза.

Достал из-под подушки мягкую тряпочку, прочистил ресницы и только тогда увидел спальню с окном и бельевым шкафом. На потолке дрожали тени от переплётов. Из кухни доносились осторожные звуки присутствия женщины. Ложка проскребла сковородку, из крана в раковину прошумела и умолкла вода, радиоприёмник глухо забормотал новости. Его супруга Елизавета Петровна, маленькая, толстая, пятидесяти лет, с накрученными на алюминиевые бигуди волосами, уже готовила завтрак.

«Пора вставать!» — решил Иван Викторович. Сложив и спрятав тряпочку снова под подушку, он опустил босые ноги на коврик у кровати, пальцами нащупал тапочки, поднялся во весь свой двухметровый рост и пошёл в туалет. После этого отправился в ванную бриться, мыться. Наконец, свежий, весёлый, появился на кухне, где у плиты колготилась жена. Донимаемая климаксом, она была всегда не в духе по утрам. Быстро взглянув на мужа, не удержалась и запустила в него пересыпанную оскорбительными интонациями колкость:

— У тебя сопля на подбородке. Когда ты только будешь за собой следить?

Он быстро стёр пальцем каплю шампуня. Ему передалось настроение жены. В груди нервы неприятно завибрировали, но Иван Викторович взял себя в руки. Подавив в себе раздражение, спокойно сказал:

— После завтрака еду на дачу.

Елизавета Петровна вспыхнула так, что красные пятна пошли по наливным полным щекам. Напрягая лёгкие, она закричала:

— Опять сбегаешь из дома! С тобой всегда так. Раньше, когда работал на шахте, норовил к алконавтам прибиться в пивнушке. Теперь из деревни на верёвке не вытащишь. Молоденькую полюбовницу завёл там, что ли?.

Иван Викторович знал, как успокоить ревнивую супругу. Надо терпеливо молчать, пока горячий поток слов не выльется из души Елизаветы Петровны. Когда она замолчала и уселась на стул, бессильно опустив руки, нежно погладил могучее белое плечо жены и озабоченно сказал:

— У меня такое чувство, будто деревенские распатронили нашу избушку. Закрою глаза и вижу: оградка разобрана, двери открыты, стёкла в окнах разбиты. Стужа шныряет по комнатам.

У Елизаветы Петровны в глазах навыкате от базедки ворохнулась тревога. Довод мужа, в предчувствия которого она верила, показался ей убедительным. Она хорошо знала: деревенские не гнушались хозяйственным добром дачников. Прошлой зимой у неё утащили новый умывальник и даже ванну из сарая. Глаз да глаз за домиком нужен. Хорошо, если супруг, вместо того чтобы дома пролёживать бока и пялиться в телевизор, проветрится за город. Для понта она ещё поворчала на современных молодых женщин, которые вешаются на шею стариков, затем деловито спросила, что ему приготовить в дорогу. Иван Викторович распорядился: