Возвращение в Утопию - Юрий Леонидович Нестеренко

Нетронутая цивилизацией степь простиралась во все стороны на много километров, словно эта планета никогда и не слышала слова «перенаселение». Легкий ветерок задумчиво перебирал буйные травы. В воздухе висел монотонный звон цикад. Дикая лошадь с аппетитом щипала траву, время от времени вздрагивая ушами и лениво хлопая себя хвостом по ляжкам. Внезапно высоко в безоблачном небе сверкнула вспышка, почти незаметная в лучах июньского солнца, а затем загремел гром. Лошадь удивленно подняла голову. Зрелище, открывшееся ей в следующие минуты, заставило ее забыть о еде. С ревом рассекая воздух, с неба на землю пикировала отвратительная черная каракатица, изрыгавшая потоки огня. Некоторое время лошадь стояла недвижно, пораженная ужасом, а затем, стряхнув оцепенение, понеслась вскачь через степь.

Дюзы в последний раз с грохотом отрыгнули плазму, и корабль тяжело грянулся о землю четырьмя посадочными опорами, выдвинувшимися в последний момент. Одна из них не выдержала и сломалась. Звездолет несколько секунд стоял неподвижно, а затем начал заваливаться вбок и рухнул на выжженную дюзами землю, подняв облако черного пепла. Больше ему не суждено было подняться в небо. Но это и не требовалось. Более чем трехсотлетний путь был завершен.

Когда черная, изъеденная эрозией броня наружной обшивки остыла, в корпусе корабля со скрипом открылся люк. Аварийный трап, раскладываясь в воздухе, коснулся оплавленной почвы. Несколько минут ничего не происходило, затем из люка, пятясь задом, выбрался человек. На нем был скафандр, когда-то блестящий, а теперь грязный и обшарпанный; местами отслоившееся внешнее покрытие свисало лохмотьями. Человек держался за трап одной рукой; другая сжимала рукоять тяжелого бластера.

Наконец, астронавт достиг земли и, обведя окрестности стволом своего грозного оружия, откинул за спину шлем. Солнцу и ветру предстали шапка черных с проседью волос, такой же расцветки густая борода и бледное лицо, наискось пересеченное глубоким шрамом. Шрам проходил через левую глазницу; в глубине ее поблескивал искусственный объектив. Астронавт вдохнул степной воздух.

— Земля, черт ее побери, — изрек он.

То, что он видел вокруг, разительно отличалось от ожидавшегося. Звездолетчик серьезно опасался, что приземлится посреди радиоактивной пустыни. Но если худшие опасения не оправдались и человечество все еще существует, тогда, разумеется, вокруг должны простираться всевозможные заводы, пытающиеся произвести продовольствие из химического сырья, затоваренные или, напротив, заброшенные склады, громоздящиеся до неба свалки всевозможных отходов, бесконечные кварталы трущоб… Земля, которую он оставил три столетия назад, была такой во всяком случае, в этих широтах. Сплошной город, покрывший, словно короста, почти весь североамериканский континент.