Чем ни дыши, один черт - Альфред Элтон Ван Вогт

Хотя безумные разговоры продолжались годами, пика они начали достигать, когда мне исполнилось тридцать два. Об этих изменениях, которые надвигаются. О том, что после 11 мая в атмосфере не останется кислорода. То есть через тридцать два дня. Думаете, они кого-нибудь напугали? Только не меня, Арта Аткинса.

«Смиритесь! — вещали все масс-медиа, что ни включи. — Отправляйтесь в ближайшее убежище и сделайте это сейчас, не откладывая до последней минуты».

У меня были мои девочки, и моя игра, и моя шикарная квартира, и все, что душа пожелает; и в конце концов эта чушь начала действовать мне на нервы. Чем, по-вашему, я занимался большую часть времени по ночам с очередной девушкой? Отговаривал бежать в ближайшее убежище.

— Ради бога, — увещевал я ее в самой что ни на есть терпеливой манере, — там чуть больше кислорода, вот и все. Это лишь временная мера. Уж я-то знаю. Я один из тех, кто принимал участие в сооружении ближайшего убежища.

Произнесите это сотню раз в рыдающую груду нежной женской плоти, и вам тоже станет скучно; а то, что происходило дальше, было ничуть не лучше.

В это утро телефон зазвонил вскоре после десяти. Я взял трубку, и на экране появилось изображение Моны. Мона — последнее приобретение моей отборной коллекции, сделанное всего полгода назад. В данный момент она была полностью одета.

— Я выхожу из игры, — заявила она.

— Послушай, — ответил я, скорее изображая удивление, чем на самом деле испытывая это чувство. — Как можно выйти из игры, в которой не участвуешь?

— Ох, тебе все шуточки, — надулась она и своим знаменитым движением отбросила назад золотистые волосы. Когда я впервые увидел, как она это делает, то чуть голову не потерял от эротических фантазий; и до сих пор не выработал к этому иммунитета. Тут до меня дошло, что она продолжает говорить. — В смысле… Я собираюсь переселиться в убежище. Этот воздух слишком плох для меня.

— Ты наслушалась болтовни этих сумасшедших, — сказал я. — Говорил же, не делай этого.

— Ну, может, тебе тоже стоит к ним прислушаться, — выпалила она, явно выбившись из колеи и силясь справиться с собой. В конце концов это ей удалось. — До Большого дня остался всего месяц.

— Что еще за Большой день? — сделал я вид, что не понимаю.

Увы, экран уже опустел.

Я не торопился отзванивать ей; может, она рассчитывала на быструю реакцию, на то, что Арт Аткинс будет умолять ее, так вот нет, спасибо большое. Наконец где-то в полдень я попытался связаться с ней; телефон звонил и звонил, но никто не отвечал. До меня начало доходить, что, возможно, она действительно сделала то, о чем говорила.