Свой среди своих. Савинков на Лубянке - Виталий Александрович Шенталинский

Так завершилась блестящая операция ОГПУ, вошедшая в историю под названием «Синдикат-2», операция, на которой будут воспитываться несколько поколений советских чекистов как на образце ловкости и бесстрашия.

Сообщение об аресте Савинкова и последовавшие затем события произвели впечатление разорвавшейся бомбы, стали мировой сенсацией.

Борис Савинков! Легендарный революционер-террорист! Он же Адольф Томашевич, хранящий бомбы в несгораемом ящике банкирского дома, поляк Кшесинский, занимающий деньги на террор у самих царских сановников, скромный француз Леон Роде — съемщик меблированных комнат в Петербурге, английский инженер Джемс Галлей — представитель богатой велосипедной фирмы, бельгийский подданный Рене Ток, подпоручик в запасе Дмитрий Евгеньевич Субботин, а еще Константин Чернецкий, Крамер, Вениамин… Человек с многими лицами, человек-театр.

Под кличкой «Театральный» он и значился у полицейских филеров. И при большевиках нарком Луначарский говаривал о нем то же: «Артист авантюры, человек в высшей степени театральный. Я не знаю, всегда ли он играет роль перед самим собою, но перед другими он всегда играет роль».

Если мы спросим о Савинкове его современников, то услышим в ответ разноречивый, возбужденный хор: кавалергард революции, смердящий труп революции, охотник на львов, дешевый клоун у ковра истории, гениальный индивидуалист, сентиментальный палач, Ленин — только с другой стороны, одинокий нигилист, презрительный истукан…

Писатель Александр Куприн, всю жизнь менявший свое отношение к Савинкову, начал с такой оценки: «Великолепный экземпляр совершенного человеческого животного… Страстный игрок, размеров почти грандиозных, пускавший то с холодным расчетом, то с бешеной стремительностью свою и чужую жизнь ребром, как копейку, к чертовой матери…» А кончил так: Савинков — «выползень. Это редкое словечко означает тонкую внешнюю оболочку на змеиной шкуре. Каждый год, линяя, змея трется между камнями и вылезает из нее, как из чулка. Выползень так и остается валяться на земле».

А вот Уинстон Черчилль, не раз встречавшийся с Савинковым, дал место ему в своей книге «Великие современники» и увидел в нем «мудрость государственного деятеля, качества полководца, отвагу героя и стойкость мученика».