Якоб Элиас Поритцки
Незнакомец
Знаешь ли ты, что такое тоска и одиночество?
Гёте
За последние две недели он не приходил домой раньше двенадцати или часа ночи. И всегда был немного пьян. Ему было непонятно, почему люди говорят об этом взвешенном состоянии — «быть навеселе», потому что он никогда — видит бог, действительно никогда — не испытывал даже малейшего намека на веселость. Скорее, он чувствовал какую-то смертельную грусть, как больная собака. Он был вынужден пить, чтобы поставить на место то, что сдвинулось в его душе — но разве тот лишенный тени незнакомец, который постоянно крался за ним и преследовал его даже среди бела дня, мучая и пугая, мог позволить ему развеселиться от одной или двух выпитых бутылок вина! Этим прогнать его было невозможно, этого бесплотного призрака. Весь мир казался каким-то странно расплывшимся и погруженным в тонкий туман. Ему чудилось, будто люди бродят по улицам, как привидения, а кареты едут словно на обитых толстым войлоком колесах. Фонари излучали спокойный свет… Но с тем же успехом они могли быть железными чудищами с одним пылающим в стеклянной голове глазом. А ведь ужас сидел в нем самом и не спал. Чем ближе подходил он к своему дому, тем тревожнее становилось у него на душе.
У двери он резко остановился; его сердце начало громко стучать, и он почувствовал, что в одно мгновение полностью протрезвел. А когда он открыл ключом дверь и зашагал по темному коридору, ему показалось, что невидимые руки высыпали на него большие корзины, полные горя, тоски и страха. Он слышал, как из каждого угла предостерегающие голоса шептали ему: «Не иди дальше! Ради бога, ни шага дальше!»
Потому что в своем доме он не был дома. Тишина его комнаты кричала ему навстречу и заставляла его шумно ходить взад и вперед и насвистывать, чтобы вселить хоть немного жизни в эти мертвые стены. Тогда обычно люди, которые жили под ним, начинали стучать в потолок, и он сразу же прекращал свою беготню, а его нервы успокаивались на какое-то время.
Значит, есть еще в доме люди, которые не спали, хотя уже было около часа ночи. Если с ним сейчас что-нибудь случится, ему достаточно будет громко закричать, и наверняка снизу прибегут посмотреть, что с ним такое. И тогда на лице его увидят смертельный страх, приковавший его к тому месту, где он сидел, глядя перед собой неподвижным взглядом и боясь сделать малейшее движение. Да, это было единственное, что ему помогало в эти последние две недели. Когда среди ночи он слышал возмущенный стук снизу, его разбушевавшиеся нервы сразу успокаивались, а его лихорадочно стучащее сердце преисполнялось благодарности.
