Реджинальд в России - Гектор Хью Манро

Реджинальд сидел в гостиной княгини, устроившись в углу, и пытался понять, почему обстановка гостиной, явно рассчитанная на то, чтобы казаться принадлежащей к эпохе Людовика XV, при ближайшем рассмотрении оказалась мебелью времен Вильгельма II.

Он относил княгиню к тому определенному типу женщин, которые выглядят так, будто имеют обыкновение кормить кур под дождем.

Ее звали Ольга. У нее была собака, которая, как она надеялась, принадлежала к породе фокстерьеров, и она исповедовала то, что считала социалистическими взглядами. Не обязательно зваться Ольгой, чтобы быть русской княгиней. Напротив, Реджинальд был знаком со многими княгинями по имени Вера, но фокстерьер и социализм – это обязательно.

– У графини Ломсхен бульдог, – неожиданно проговорила княгиня. – А что, в Англии считается более изысканным держать бульдога, чем фокстерьера?

Реджинальд окинул мысленным взором моду на собак за последние десять лет и дал уклончивый ответ.

– Вы находите ее красивой – графиню Ломсхен? – спросила княгиня.

Реджинальд подумал о том, что, судя по цвету лица графини, она сидит исключительно на миндальном печенье и слабом хересе. Так он и сказал.

– Но этого не может быть, – торжествующе заявила княгиня. – Я видела, как она ела уху у Донона.[1]

Княгиня всегда выступала в защиту цвета лица приятельницы, если он был действительно плох. Как и многие другие представительницы ее пола, она выказывала сострадание, когда речь шла о непритязательной внешности, и далее этого обыкновенно не заходила.

Реджинальд выбросил из головы свою теорию насчет печенья и хереса и заинтересовался миниатюрой.

– Это? – спросила княгиня. – Это старая княгиня Лорикова. Она жила на Миллионной улице, около Зимнего дворца, и была одной из придворных дам старой русской школы. Чрезвычайно мало знала о людях и о том, что происходит на свете, но имела обыкновение покровительствовать всякому, кто с ней знакомился. Рассказывают, что когда она умерла и отправилась с Миллионной на небо, то сухо обратилась к святому Петру на французском, четко произнося слова: «Je suis la Princcesse Lor-i-koff. Il me donne grand plaisir a faire votre connaisance.Je vous en prie me precenter an Bon Dieu».[2]Святой Петр исполнил ее желание, познакомил их, и княгиня обратилась к le Bon Dieu: «Je suis la Princesse Lor-i – koff. Il me donne grand plaisir a faire votre connaissance. On a couvent parle de vous a l'église de la rue Million».[3]

– Только старики и служители государственной церкви знают, как быть изысканно болтливым, – прокомментировал услышанное Реджинальд. – Это напоминает мне одну историю. На днях я был в англиканской церкви одного иностранного государства, и один молодой священник, читавший кому-то в утешение проповедь, завершил весьма красноречивый пассаж замечанием: «Слезы скорбящих, с чем я могу их сравнить – с алмазами?» Другой молодой священник, который все это время дремал, вдруг пробудился и тотчас откликнулся: «Что, приятель, ходим с бубен?