Свет во тьме - Аманда Эшли

Саламанка, 1995 год

Одинокая каменная плита стояла на небольшом возвышении, белый мрамор сверкал в густом мраке, словно огонь маяка. Плотный серый туман окутывал землю, смыкаясь с нависшими над ней облаками, но ему не нужно было света, чтобы найти дорогу к могиле или прочитать надпись, выбитую на мраморе.

Сара. Они вместе радовались жизни больше полувека. И могли бы быть вместе в пятьдесят, в сотню раз больше, и этого им было бы недостаточно. Она заполнила пустоту его жизни, осветила мрачные недра его проклятой души.

Он застонал, вновь переживая боль от ее ухода.

— Почему, Сара?

Вопрос исторгнутый из глубины сердца, эхом отдался в тишине.

Почему? Почему? Почему?..

Он проклинал себя за то, что позволил ей уйти, понимая одновременно, что любовь к ней не давала ему выбора.

— Сара, любимая, вернись ко мне!

Боль разлуки пронзила его так же резко как в ту ночь, когда он в последний раз держал ее в своих объятиях.

Он ласкал холодный мрамор, под которым покоились ее останки. Все тщетно. Женщины, которую он любил больше жизни, нет, она ушла. Ее душа, ее существо покинули землю, чтобы прильнуть к небесам, навеки отринувшим его.

Сара.

Она была частью его сердца.

Единственным утешением в его мрачном одиночестве.

— Сара, Сара, почему ты оставила меня? Мир мой настолько отвратителен, что душа твоя не выдержала?

При этом напоминании о собственной греховности из глубины его души вырвался стон. Но ведь она почти сразу поняла, кто он такой, и не отвергла, полюбила его, откликаясь каждым биением невинного сердца. Он проклят, виной всему его черная душа, от Сары ничего не зависело…

Прижавшись щекой к влажной траве, он закрыл глаза, вспоминая, как все начиналось…

Англия, 1981 год

Из темноты он украдкой наблюдал за ней последние тринадцать лет, видел неловкие движения слабых ног. «Дистрофия нижних конечностей», — определил доктор. Она не могла ходить.

Он видел, как в огромных голубых глазах умирала надежда, когда она вынуждена была смириться с тем, что никогда не сможет бегать и играть, как другие, жившие в приюте девочки. Став старше, ей пришлось принять и всю безнадежность того, что она никогда не выйдет замуж, не будет иметь детей, что ей придется в одиночестве влачить дни своей несчастной жизни. Никто не полюбит ее, у нее никогда не будет семьи, заботящейся о ней или помнящей ее, когда она уйдет с этой земли.