Генетический дефект - Алекс Рудер

Матью открыл глаза и пробежал взглядом по противоположной стене. Солнечный зайчик находился в пяти сантиметрах от левого края маленькой старой картины, висевшей посередине стены. Восемь с минутами, Матью не шевелясь впился глазами в зайчик, все сообщения утренней электронной почты уже получены. Стандартное время доставки официальных сообщений, восемь утра, уже прошло, и можно быть уверенным, что сегодняшний утренний файл готов к просмотру.

Не тяни, идиот, мысленно сказал он самому себе, у тебя не так много времени, как тебе бы хотелось. Но ни один его мускул не двинулся, а взгляд по-прежнему не отрывался от светлого пятна на стене, неуловимо медленно подбиравшегося к раме картины. Матью вспомнил старую игру Кэрол. Когда они поженились и переехали в эту квартиру, она любила в выходной день, только проснувшись, определять время по солнечному зайчику не глядя на часы. Сначала они загадывали время, а потом долго со смехом спорили, кто из них был точнее. Постепенно оба достигли совершенства в этом искусстве, и когда счет пошел на секунды, Кэрол это наскучило. Матью был поражен, когда одним утром Кэрол вдруг оборвала игру, коротко бросив: “Надоело”. Он не нашелся, что сказать, беспомощно ткнулся носом ей в плечо, зарылся лицом в волосы, промолчал, потом схватил ее зубами за шею чуть пониже уха, зарычал, как рассерженный барбос, легонько сжал зубы и, не успела Кэрол опомниться, одним прыжком скрылся в ванной.

К удивлению Матью, Кэрол возобновила игру через некоторое время, но теперь она пыталась по положению зайчика определить, что готовил ей предстоящий день.

Постепенно она пришла к выводу, что зайчик слева от картины сулит мелкую суету и хлопоты, а если уже перешел картину и находится справа, то ленивое безделье и сибаритство. Самое интересное происходило, когда светлое пятнышко гуляло внутри картины. Это был старый кусок ткани, натянутый на картон, с изображением дерева без листьев и без всякого фона. Если на нем раньше и были краски, то выцвели, и оставшееся голым дерево раскинуло от толстого ствола коричневые ветви на все полотно. Рамка была простенькая, мореная, коричневого цвета, старая, неоднократно чиненая. Картина не представляла никакой ценности, но это была единственная вещь, оставшаяся Кэрол от деда. Кэрол любила время от времени покупать картины. На что-то дорогое и существенное не было средств, то есть всегда находилась какая-то более насущная трата, и поэтому, ни одна их картина не представляла особого интереса для настоящего коллекционера.