Повелительница зеркал - Рыжая Марика

Тудум-тудум. Тудум-тудум. Странно, что это за звук? Откуда он взялся в спальне?

Она открыла глаза. Кругом царила полумгла. Потолок почему-то был низкий — до него можно было достать рукой. Ника резко села и чуть не сва-лилась.

— Черт! — выругалась она, ухватившись за какую-то железку, которая оказа-лась крючком для одежды.

Девочка увидела обыкновенное вагонное купе и всё вспомнила.

Ника ехала с родителями в какую-то забытую Богом деревушку. Конечно, лично она совсем не хотела туда ехать. Ещё бы — остальные ребята из класса бу-дут тусоваться в Москве, а она поедет в глухомань.

Ника со вздохом перевернулась на спину. Полка была узкая и неудобная. Из-под двери купе пробивался тусклый свет. Спать не хотелось. Она лежала в темноте и слушала, как храпит во сне папа и посапывает мама. А еще — как поскуливает от страха болонка Сэлли: та боялась скрежета поезда.

Ника думала о них. О том, какая чудная у нее мама, о том, как она вышла второй раз замуж полгода назад; о том, как она долго привыкала к Егору — новому папе, и еще она думала о его сыне — теперь уже ее брате, восемнадцатилетнем Захаре: с ним-то она быстро нашла общий язык!

Захар Нике всегда нравился, даже когда папа был просто дядей Егором. У него были светлые, всегда растрепанные волосы, тонкий нос и серые глаза.

Своя же внешность Нике никогда не нравилась: длинные курчавые рыжие волосы, зеленые глаза, чуть вздернутый нос и тонкие губы, да еще лицо усыпали веснушки… Да, Ника не любила свою внешность, но она считала, что это лучше, чем ходить с короткими, торчащими ежиком волосами, как у одноклассницы Алки Северовой — ее давнего и непримиримого врага. К тому же Вероника знала, что Северова тайно влюблена в Захара, и поэтому еще сильнее ненавидела Аллу.

Захар не поехал с ними. У него как раз была сессия (в недалеком будущем он собирался стать программистом). А еще у Захара в Москве была девушка, и он не хотел ее оставлять даже на короткое время. Вот она Нике нравилась. Её звали Катя, она работала парикмахером в салоне и обещала научить Нику делать суперские прически.

Перевернувшись на живот, Ника дотянулась до своих брюк, висевших на ве-шалке, и достала часы. Без пяти четыре.

«Надо бы разбудить родителей», — подумала она и уже наклонилась было, чтобы растолкать маму. Внезапно её осенило. Она же не хочет ехать в эту паршивую деревню! Значит, и будить никого не надо.