Последний игрок судьбы - Андре Олдмен

Небольшая фазела ходко бежала по синеве Западного моря. Весла были убраны, гребцы отдыхали.

Донна Эстраза, юная зингарка, стояла возле перил, ограждавших возвышение на корме корабля, и глубоко вдыхала морской воздух, стараясь унять дурноту, мучившую ее от самой Кордавы. Ей уже надоело путешествие, и волны, переливавшиеся всеми оттенками голубого и зеленого, уже не казались столь прекрасными, как поначалу. Кроме того, обитаемые места остались позади: желтые скалы и белые стены крепостей, темная зелень кипарисовых рощ и золотые купола храмов, под которыми жрецы денно и нощно молились за успех и безопасность путешественников, скрылись из глаз, берега теперь были пустынны.

Донну Эстразу успокаивало только обещание капитана Поулло, заверявшего, что еще до наступления ночи они будут в Мессантии. Карастамос, ее опекун и воспитатель, стоявший рядом, довольно потирал сухие ручки в предвкушении скорого отдыха на берегу. Он, как и Эстраза, успел разлюбить море, страдая от качки.

Попутный свежий ветер надувал оба паруса, фазела скользила по отлогим волнам. Капитан Поулло Кроче, аргосец, поседевший и обветренный, как морской утес, уверенно держал рукоять руля, всматриваясь в горизонт. Над его головой развевался золотой вымпел вольного порта Гарзея. Ветер крепчал, и капитан улыбался в усы.

— Позвольте подняться, месьор Поулло? — донесся с палубы задорный молодой голос.

— Прошу вас, месьор Лабардо!

По лестнице ловко взбежал невысокий коренастый юноша в зингарском берете, украшенном пером цапли.

Крупный горбатый нос и густые брови старили его, но достаточно было взглянуть на серо-синие веселые глаза, чтобы убедиться в том, что перед вами человек молодой, причем малый не промах. Юноша сей поднялся на борт судна прошлой ночью, и, хотя донна Эстраза не без основания считала, что «Ласточка» нанята старым Карастамосом исключительно в их собственное пользование, она не стала возражать против подобной компании.

Честь подъема на капитанский мостик, помещавшийся на корме, месьор Лабардо принял как должное, не замечая.

Он облокотился на резной барьер кормы рядом с девушкой и покрепче натянул берет.

— Вижу, вы вняли моим уговорам, донна, — произнес он бархатным голосом. — Надеюсь, вам полегчало.

— Вы были правы, — откликнулась Эстраза, — если смотреть на пенный след за кормой, морские волны перестают вызывать неприятные ощущения. И еще ветер — он освежает и бодрит.