За веру, царя и социалистическое отечество - Николай Трофимович Чадович, Юрий Михайлович Брайдер

Добрыня– богатырь, княжеский вирник,[1] очередное воплощение Олега Наметкина, странника в ментальном пространстве.

Владимир Святославович– великий князь.

Сухман– богатырь.

Дунай– богатырь.

Тороп, он же Вяхирь, – слуга Добрыни.

Никон– царьградский черноризец, истинный автор «Повести временных лет».

Ильдей– печенежский хан.

Торвальд Якунич– посадник.

Мстислав Ярополкович– княжич, сын великого князя Ярополка Святославовича, свергнутого своим братом Владимиром.

Блуд– боярин, ближайший советник Ярополка, предавший его и переметнувшийся на сторону Владимира.

Анна– царьградская блудница, впоследствии великая княгиня, супруга Владимира.

Михаил– царьградский нищий и еретик, впоследствии Киевский митрополит.

Доступная часть неба состояла как бы из двух несообщных половинок – одна светилась ядовитым померанцем, а другая отливала сизым свинцом. Под таким зловещим небом город Сидней казался особенно белым – ни дать ни взять игрушка, вырезанная из чистейшего моржового клыка.

– Уж больно хоромы близь пристани чудные, – произнес прильнувший к дальнозору моряк первой статьи Репьёв. – Будто бы паруса, ветром надутые. Кумирня, небось…

– Ан нет, – поправил его морской урядник Берсень-Беклемишев. – То вертеп ихний. Оперою называется. Потехи ради построен.

– Поди веселонравный народ там обитает, – позавидовал Репьев, до всяческих потех тоже охочий, особенно по пьяному делу.

– Народ там обитает прелукавый, – возразил Берсень-Беклемишев. – Происхождение свое ведет от татей и душегубов, которых агинянские конунги на каторгу ссылали.

– Земля эта, выходит, наподобие наших Соловков?

– Вроде того.

– А вот погодишка-то у них дрянная. – Репьев повертел окуляром дальнозора туда-сюда. – Гроза собирается.

– Не беда. Погоду мы подправим, – посулил Берсень-Беклемишев. – Расчистим небо. Не долго ждать осталось. Ты бы светоцедилку в дальнозор вставил, а то, не ровен час, окривеешь… Правильно сказано: на смерть да на солнце во весь глаз не взглянешь.

– Мать честная, совсем запамятовал!

Репьев быстренько заменил линзу дальнозора другой – тускловатой, и небо сразу поблекло, а город посерел. Да и пора бы – земного бытия всей этой красе оставалось малым-малешенько.

Коротко рявкнул гудок, предупреждающий об опасности, – зря не бегай, рот не разевай, а лучше замри, ухватись за поручень да помолчи минуту-другую.

Малая стрелка отщелкала на часовой доске десять делений, и подводная ладья «Эгир» содрогнулась, извергнув из своих недр самолетку «Индрик-зверь», снабженную изрядным бусовым