Скрут - Марина и Сергей Дяченко

…Травы больше не было. Была измочаленная, мягкая, влажная подстилка, но девочка предпочла бы сплошной ковер из крапивы. У нее на босых пятках — чужая кровь…

Злобный человек в железной одежде хотел остановить их, но ее провожатый что-то негромко сказал — и человек отступил с поклоном.

— …Не испугаешься?

Много-много черных птиц. Отрешенно бродят женщины; провожатый сказал, что каждая из них заплатила злому железному человеку золотую монету. Но женщин мало, потому что те, кто бились здесь, пришли издалека… Их женщины еще думают, что они живы…

— Не смотри, — сказал провожатый. — Я буду смотреть… А ты закрой глаза.

Она закрыла — но так было страшнее. Тогда она стала смотреть вверх — на солнце, по-прежнему тусклое и круглое, как та монета, которую надо заплатить за право ходить среди мертвых…

— Никогда не думал, что буду когда-нибудь искать на поле боя — куклу… Нету ее, малышка. Пойдем.

Девочка молчала. Если бы не он, не ее спаситель — она лежала бы тут тоже. Растоптанная, лежала бы среди этого страха, среди этих перекошенных криком ртов, среди обнаженного мяса, над которым тучей вьются зеленые мухи. А вороны те отлетают, ненадолго, неохотно…

Ветер донес запах костра — не веселый и сытный запах, а тошнотворный, отвратительный, страшный. Я знаю, для чего этот костер, подумала девочка, и ей сделалось дурно.

— …Дурак я, что тебя послушал. Нельзя тебе тут… И не найдем. Тут человека невозможно найти, не то что… Давай, я тебя на плечи возьму…

Девочка молчала.

Кукла Аниса лежала там, где должна была бы лежать сама девочка — прямо посреди поля. Рядом торчал воткнутый в землю меч; девочка отшатнулась. Аниса с ног до головы была черной, кровь пропитала ее насквозь, да так и запеклась. Нарисованное углем лицо стерлось, будто вороны не пощадили и куклу.

— Она мертвая, — сказала девочка, и это были первые ее слова за много часов. — Она тоже мертвая, тоже…

Провожатый сдавил ее руку:

— Да. Но мы живы, малышка. И будем жить долго.

…Вот и доверяй после этого плохим приметам.

Солнце еще не успело нырнуть за кромку леса — а они уже стояли перед Алтарем, и по молчанию Илазы Игар догадался о множестве вещей. Он понял в том числе, что спутница его, оказывается, никогда не верила до конца в успех их предприятия; тем не менее вот они стоят перед Алтарем, и их Право щедро оплачено пережитым страхом.

Да, господа хорошие, не всем удается достичь заветной цели — и это справедливо. Не будь леса и связанной с ним тайны, не будь этих кровавых и мерзких легенд — и любой дурак являлся бы к святому камню вовсе без уважительной на то надобности: поглазеть, в речку плюнуть, рыбку выудить…