Жако, брат мой... - Юрий Божич

Птица-экзотика. Птица-анахронизм. Птица-одиночество. Птица-спасение… Впервые я прочитал о ней у Даниэля Дефо, в книге с хорошими иллюстрациями, чем-то напоминавшими знаменитые миниатюры Гюстава Доре к «Дон Кихоту». Поп-звезда XVIII-го века Робинзон (весь в шкурах, точно в свалявшихся после линчевания перьях) в то время был сервирован для меня Пятницей, календарем, козами и неутомимым пернатым собеседником — попугаем. Я и много лет спустя помнил восклицание хохлатой птицы, полное сострадания к своему хозяину: «Робин Крузо! Бедный Робин Крузо! Где ты, Робин Крузо? Где ты? Где ты был?» Эта ламентация на одной из страниц пробудила вынужденного островитянина от мертвого сна. Он «вскочил, дико озираясь кругом, и вдруг, подняв голову, увидел на ограде своего Попку…» И в самом деле, стоит оглянуться. 1719-й — год появления Робинзона. Все так заняты его историей, что никому, похоже, нет дела до его попугая. Вспоминают «предтечу» мистера Крейцнера (такова была настоящая фамилия отца Робинзона — ее уроженцу Бремена «по обыкновению» исковеркали англичане): за считанные месяцы до появления фантастического повествования Дефо, с комплектом точных и мелких, как в мастерской часовщика, деталей (где климат так хорош и подробен, что нигде в мире, увы, не существует), свет увидело иное жизнеописание, фактическое — «Рассказ о том, как Александр Селькирк прожил в одиночестве четыре года и четыре месяца на необитаемом острове». Ссылку на этот персонаж можно найти чуть ли не в любом предисловии к «Робинзону Крузо». «Этот Селькирк, — говорится, например, в одном, — шотландец по происхождению, существовал в действительности и был одно время моряком. После ссоры с капитаном корабля, на котором Селькирк совершал плавание, он был высажен на безлюдный остров Тихого океана, Хуан Фурнандес, у берегов Чили. Спустя четыре года и четыре месяца, он был подобран мореплавателем Вудсом Роджерсом в довольно жалком виде: одетый в козьи шкуры, он по внешности походил на зверя и настолько одичал, что почти разучился говорить. По возвращении в Англию, Селькирк возбудил живой интерес среди лондонцев; его посетил знаменитый публицист, Ричард Стиль, изложивший свои впечатления в журнале «Англичанин». Существует предание, впрочем, не очень достоверное, что его видел также Даниэль Дефо…» Ну действительно: до попугая ли? О птице, конечно, могли хотя б посплетничать чуть погодя. Но чуть погодя, а именно: в 1726 году, просвещенному — в первую очередь, англоязычному — народу стало вовсе не до того: этот «сумасшедший» декан собора Святого Патрика в Дублине, этот «гнусный» Джонатан Свифт, предлагавший бороться с голодом при помощи стряпни из ирландских младенцев, благословил на путешествие своего Гулливера. По книгам стали бродить и метаться «йеху» и «гуингмы», а у Марса с легкой руки автора «обнаружилось» два спутника (знаменательная проницательность мятежного декана: спутники откроют лишь в XIX-м веке). Ну и прочая и прочая… Птице-символу было отчего стушеваться… Однако история — двуликий Янус, смотрящий одновременно в прошлое и в будущее. И того, и другого у попугая оказалось вдосталь.